- Случилось! - торжественно изрекла Ирма. - Твой Омарик путается с Синицкой. Я сама слышала, как Васенька только что это сказал, вернее, повторил за Сашей.
- И что же он сказал? - переспросила Люси, уже догадываясь, каким будет ответ.
- Вася, миленький, - попросила Ирма елейным голосом, - повтори, пожалуйста, Люде то, что сказал Александр Иванович про Омара и эту из их отделения... Синичку!
- Ревякин!!! - диким голосом заорал как раз в этот момент Коновалов и с такой силой хватил кулаком по крышке кухонного стола, что висевший в оконной раме кусок недовыбитого автоматными очередями стекла оторвался и шлепнулся на подоконник. - Ревякин!! Ревякин!!!
Василий с размаху треснул телефонной трубкой об стол, трубка попала на очень кстати оказавшееся на краю стола кухонное полотенце и только поэтому не разлетелась вдребезги.
Коновалов вскочил и в приступе исступленной ярости бросился к окну, по пути опрокинув на пол стул вместе с сидевшей на нем Ирмой. Он чуть было не сшиб с ног и Люси, чудом сумевшую увернуться от летевшей на нее, словно товарняк по рельсам, громадной фигуры хозяина квартиры.
Капитан невидящим взглядом посмотрел на улицу, развернулся на сто восемьдесят градусов и, подойдя к столу, схватил уцелевшую по счастливой случайности трубку. Теперь он говорил уже значительно тише и спокойнее:
- Как это случилось, Саша?
- Ты успокоился? - спросил его Михеев.
- Не совсем, ну... почти..
- Я послал Попова - младшего сержанта, чтобы отогнать машину Омара. Мальчишка совсем, только из армии пришел. У нас все в герои полезли, особенно молодые, каждому хотелось поймать этого Пилота. Так что, как ты сам понимаешь, парень не слишком-то обрадовался такому обороту дел, ехать куда-то и гнать чью-то машину. Я ему даже денег на такси дал...
- И дальше что? - нетерпеливо проговорил Коновалов, хотя ему и без того уже становилось понятно, что случилось потом. На сей раз Ревякин - в том, что это его работа, Вася ни на секунду не сомневался - заложил мину с тепловым реле, которая взорвалась, как только двигатель нагрелся до определенной температуры. Несчастный сержант уже почти доехал до цели, когда "девятка" Маркиза взлетела на воздух. Ревякин подстраховался: в прошлый раз трюк с минированием Васиной "двадцатьчетверки" стоил жизни угонщику, забравшемуся в неё ночью.
Запал сработал, едва только включилось зажигание. На сей раз бывший капитан КГБ затратил куда больше труда и проявил куда больше изобретательности. Но трюк не сработал, и жертвой стали не Маркиз с Коноваловым, не случайный преступник, а работник милиции.
- Взрыв был такой, что в соседних домах стекла повылетали, - мрачно проговорил Михеев и после короткой паузы спросил: - Почему ты думаешь, что это Ревякин?
- Да не думаю, а знаю! Он сумел уйти от меня и потом послал тех троих, что сгорели в машине. Я же тебе рассказывал!
Михеев чертыхнулся с досады.
- Нет доказательств, понимаешь, нет...
- А на черта мне доказательства, а? - взорвался капитан. - Если я и так знаю, что это его работа! Сколько специалистов-подрывников в городе? Сто, десять? Ревякин свое дело знает. То, что его не могут зацепить ни по одному взрыву меня нисколько не удивляет. У меня даже создается впечатление, что его не не могут, а не хотят ловить. Особенно сейчас, когда он служит господину Ганджиеву.
- Нет улик... - попытался вставить майор, но озверевшего Василия заткнуть было невозможно.
- Мне насрать на улики! - завопил он так, что Люси с Ирмой смело с кухни точно ураганом. - Я в ментовке не служу!
- А я служу, - обиделся Александр Иванович.
- Хорошо, тебе показалось мало того, что он взорвал мою машину в апреле? Теперь погиб работник милиции, твой коллега, пацан желторотый, а эта гнида ходит по земле, пьет, жрет, наслаждается своей крутизной! Надо копать, рыть.
Неужели никто не видел, как он минировал машину Омара? Не поверю я, просто не поверю, что никто носа не высовывал, особенно после того фейерверка, который... - Вася замялся, потому что следовало бы закончить фразу следующим образом: "...который мы с Омариком там устроили", но Коновалов скомкал конец предложения, заявив, что сейчас приедет, и положил трубку.
Он встал из-за стола, вытащил свой "ПМ" и, неприязненно посмотрев на него, сунул обратно в кобуру.
- Где твоя машина? - спросил он Люси. - Где твоя "шестерка"?
- Она в ремонте, - соврала девушка. На самом деле отец отобрал у неё ключи, потому что на вопрос: "Где ты проводишь ночи?" дочь, с точки зрения родителя, ответила нечто невнятное. Отец попытался нажать на Людмилу, но она заявила, что уже взрослая и даже, как известно, побывала замужем. Папа завернул круто и лишил дочь "колес".
- А твоя? - спросил капитан Ирму.
- Сломалась...
Голубой "Опель" Васиной подруги все время ломался, во всяком случае Ирме, которой кто-то по страшной ошибке выдал права, всегда так казалось. Подсел аккумулятор - поломка, бензин кончился - тоже, а на датчик посмотреть слабо?
А потом, существуют таксисты-любители. Гораздо хуже, если сломается не машина, а ноготь или каблук-шпилька.
- Блин, две бабы и ни одной тачки, - сказал Вася, который в отличие от Ирмы не любил таксистов вообще, а таксистов-любителей не жаловал сугубо. - У Омарика теперь тоже тачки нет...
- Как это? - поинтересовались женщины.
Скрежеща зубами от злости, Вася вкратце передал содержание своего телефонного разговора с бывшим коллегой.
- Придется пехом, - сказал он в заключение.
- А где твоя машина, Вася? - удивилась Ирма.
- Любовнице подарил! - огрызнулся бывший оперативник.
- Кому?!
- Елене Бройдман.
- Как ты мог?! - воскликнула женщина, заламывая руки в театральном жесте. Вот актриса, а? Настоящая пара, только не экс-менту Васе Коновалову, а герою-любовнику Князеву.
- Ты что, совсем того? - осведомился капитан.
- По-моему, мне это уже сегодня говорили, - пролепетала Ирма смущенно, вспомнив, что старший сын Бройдманов закончил школу года на четыре раньше Коновалова.
- Куда ты едешь, Вася? - спросила она плаксивым голосом.
- В отделение.
- К этой вашей Синичке?! - истерически закричала успокоившаяся было Ирма.
- Да! - отрезал Коновалов, направляясь в прихожую. - Да! Да! Да! продолжал повторять он, пока не хлопнул дверью. - Да! Да! Да! - раздавалось с лестницы в такт его шагам, пока он не спустился вниз и не скрылся за входной дверью.
"Бедняга Коновалов, которого не берут ни кулаки, ни пули, ни гранаты, кажется, совсем повредился в уме благодаря своей любимой женщине", - печально подумала Люси.
- Как ты считаешь, Люси, у него с ней правда что-то есть? - с искренней болью в голосе спросила Ирма, когда они-остались одни.
* * *
Красный шар солнца медленно и плавно тонул за горизонтом. Сумерки быстро окутывали все вокруг сотканным из серой пряжи тонким, как паутинка, покрывалом. Воздух становился все более сырым и прохладным, деревья казались все более призрачными, а детали монументов и надгробных плит и надписи на них все менее различимыми.
Поднявшийся ветерок вспугнул устраивавшихся в ветвях деревьев птиц, и они разноголосо, но одинаково тревожно закричали. Стоявший возле трех небольших надгробий невысокий сухощавый человек, одетый в военную форму, поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда донесся привлекший его внимание птичий крик.
Он посмотрел на дерево, росшее всего в нескольких метрах от того места, где он стоял, но, казалось, не увидел его, то ли потому, что вокруг как-то слишком быстро стемнело, то ли потому, что мысли, которыми была занята его голова, не давали ему возможности сосредоточиться на чем-либо еще.
Человек опять опустил голову и в который уже раз взглянул на бездушные плиты, в камень которых, как и в его сердце, навсегда врезались имена самых близких и дорогих его сердцу людей.
- Марат Хафизов, - прочитал он надпись на самом старом из надгробий. Он, Омар, был ещё совсем маленьким, когда отец лег в могилу.