Пьёшь много — яд, немного пьёшь — лекарство.
Не причиняй себе излишеством вреда,
Пей в меру — и продлится жизни царство…
Басмой волосы окрашу, снова буду молодым,
Но не ранее, чем ворон, сможет стать, как я, седым.
Воистину чудесные дела: возносятся безмозглые тела,
Их наделила тупостью природа, а родовая знатность вознесла.
Заклинаю тебя, небо, бога ради, дай ответ:
Ты вращаешься, но есть ли в этом смысл какой иль нет?
Когда к невеждам ты идешь высокомерным,
Средь ложных мудрецов ты будь ослом примерным.
Ослиных черт у них такое изобилье,
Что тот, кто не осел, у них слывет неверным.
Когда умрём, то все до одного
Познаем, что не знаем ничего.
Чем реже рука поднимает застольную чашу вина,
Тем крепче в бою и храбрее и в деле искусней она.
Спокойно зажил бы, отраду обретя,
О, если бы познать, кто я! Хотя бы раз
Постигнуть, для чего скитаюсь я сейчас?
А нет — заплакал бы я тысячами глаз.
Кирпич никогда не станет зеркалом (из дзэнских притч)
Один ученик Бокудзю медитировал в течение нескольких лет. Когда он приходил к Мастеру, тот отправлял его назад со словами: «Всё это чепуха! Возвращайся и медитируй снова».
Однажды Бокудзю пришёл сам к нему домой.
Тот сидел в позе лотоса. Бокудзю растолкал его и сказал:
— Что ты сидишь как истукан? Нам не нужны каменные изваяния, мы их имеем в большом количестве в храме! Просто сидя, подобно статуе, ты не достигнешь состояния медитации. Посредством успокоения тела твой разум не исчезнет, так как именно с помощью разума ты успокаиваешь своё тело. Всё то, что сделано разумом, будет укреплять только разум.
Прошёл год. Учитель пришёл снова. Ученик сидел почти в состоянии эйфории, с закрытыми глазами, наслаждаясь утренним ветерком и солнцем.
Бокудзю взял кирпич и начал тереть его о камень, находящийся перед учеником. Ученик открыл глаза и с удивлением начал наблюдать за Мастером. Бокудзю сосредоточенно продолжал тереть кирпич о каменную плиту. Наконец ученик не выдержал и закричал:
— Что вы делаете? Вы хотите свести меня с ума?
Бокудзю спокойно ответил:
— Я намереваюсь сделать из этого кирпича зеркало! Если тереть его достаточно долго, то, я думаю, он станет зеркалом.
Ученик засмеялся и сказал:
— Но это невозможно! Сколько его ни тереть, кирпич останется кирпичом.
Учитель сказал:
— Твой ответ свидетельствует о некотором разуме! Тогда что ты делаешь? В течение нескольких лет ты стараешься извлечь медитацию из разума, — это подобно попытке сделать зеркало из кирпича.
И Бокудзю бросил кирпич в пруд, который находился рядом с деревом, под которым сидел ученик. Кирпич произвёл всплеск. Этого звука было достаточно, чтобы произошло чудо. Что-то пробудилось в ученике. Сон был нарушен, мечта развеяна, он ожил! Впервые он вкусил что-то от медитации.
Готовность оратора (из греческих притч)
У Сократа был молодой друг по имени Евфидем, а по прозвищу Красавец. Ему не терпелось стать взрослым и говорить громкие речи в народном собрании. Сократу захотелось его образумить. Он спросил его:
— Скажи, Евфидем, знаешь ли ты, что такое справедливость?
— Конечно, знаю, не хуже всякого другого.
— А я вот человек, к политике непривычный, и мне почему-то трудно в этом разобраться. Скажи, лгать, обманывать, воровать, хватать людей и продавать в рабство — это справедливо?
— Конечно, несправедливо!
— Ну, а если полководец, отразив нападение неприятелей, захватит пленных и продаст их в рабство, это тоже будет несправедливо?
— Нет, пожалуй что, справедливо.
— А если он будет грабить и разорять их землю?
— Тоже справедливо.
— А если будет обманывать их военными хитростями?
— Тоже справедливо. Да, пожалуй, я сказал тебе неточно: и ложь, и обман, и воровство — это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям несправедливо.
— Прекрасно! Теперь и я, кажется, начинаю понимать. Но скажи мне вот что, Евфидем, если полководец увидит, что воины его приуныли, и солжёт им, будто к ним подходят союзники, и этим ободрит их, такая ложь будет несправедливой?
— Нет, пожалуй что, справедливой.
— А если сыну нужно лекарство, но он не хочет принимать его, а отец обманом подложит его в пищу, и сын выздоровеет, такой обман будет несправедливым?
— Нет, тоже справедливым.