– Татьяна Михайловна, – томно произнес он, когда они остались одни. – Во-первых, примите еще одно поздравление по поводу вашего внешнего вида, а во-вторых, звонили из краеведческого музея. У них обвалилась стена.
– Что?!
– Не пугайтесь. Обошлось без жертв. Я уже распорядился провести текущий ремонт.
– Вы же понимаете, что его хватит на год, не больше.
– Прекрасно понимаю, но нужны большие деньги.
– Вот что. У меня на этот счет такая идея. Они еще полчаса обсуждали Татьянину идею со спонсорами-коммерсантами. Торопов согласился сам утрясти этот щекотливый вопрос.
– Если ничего не выйдет, придется подключить ваше обаяние, Татьяна Михайловна, – сказал он и вальяжной походкой вышел из кабинета.
Татьяна набрала номер Семенова. Ответила секретарь. Голос был другой, не той наглючей стервы. Татьяна представилась и через несколько секунд услышала семеновское:
– Слушаю.
– Здравствуй, Александр Николаевич! Извини, что отрываю от дел. Я снова по поводу Благовещенского храма. Ты как-то неопределенно уехал, оставил нас теряться в догадках: поможет холдинг или нет в восстановлении храма.
– Да, и в самом деле я сейчас занят, спешу на заседание в Думу. А по поводу денег очень сложно. Акционеры против. На нас и без того гроздьями висят благотворительные счета. Не знаю, как тебе помочь…
– Понятно. Что ж. Иди на свое заседание. Больше звонить не буду.
– Постой. Чего ты взъерепенилась? Я ведь не отказываю совсем…
– Знаешь, что я сейчас вспомнила?
– Что?
– Твою фразу, которую ты обронил недавно в кабинете.
– Какую фразу?
– «Не хочу, чтобы ты была счастливее меня. Это тебе за мои сны».
Татьяна бросила трубку, не дожидаясь его ответной реакции.
Вечером позвонил Андрей. Татьяна в этот момент собирала смородину на даче.
– Таня! – услышала она далекий голос и чуть не уронила ведерко с ягодами.
– Я слушаю, Андрей! Ты откуда звонишь?
– Из мастерской. Хочу поделиться с тобой маленьким успехом.
– Делись.
– Я исправил глаза девочки. Теперь ее взгляд мне нравится.
– Молодец. Поздравляю.
– А ты где?
– В саду у мамы. Собираю смородину.
– Все-то ты в трудах…
– Аки пчелка?
– Я скучаю.
– И я. Ну почему по телефону невозможно высказать то, о чем кричит и стонет сердце? Она полночи говорила с ним в своих мыслях, а теперь растерялась и молчала, как рыба в пруду. Но и он не слишком красноречив. Так и промолчали каждый о своем: он – о том, что стало нестерпимо пусто в Кармашах после ее отъезда, а она – о бессонной ночи, каждая минутка которой была заполнена думами о нем.
Торопов не смог договориться с коммерсантами, – видно, со временем теряют хватку даже такие матерые волки. Пришлось взвалить на себя и эту тяжелую ношу. Татьяна не придумала ничего лучше, как обратиться за помощью к той же Инне.
– Я-то зачем тебе нужна, не пойму? – спрашивала Инна, которую телефон отвлекал от американского триллера.
– Слушай, я и сама толком не знаю, какого черта ты мне нужна, но ты мне нужна.
– Кармашева! По-моему, у тебя от любовной горячки крыша съехала. Ты не даешь мне смотреть потрясный фильм. Наши не умеют снимать триллеры. Такой закрученный сюжет мог придумать либо гений, либо…
– Инка, ты можешь меня выслушать?
– Либо такой же чокнутый, как ты! Ладно, валяй! Звук только убавлю.
– Мне нужно уговорить четырех мужиков, крутых коммерсантов, чтобы они добровольно отдали мне кучу денег. Безвозмездно.
– Нет, ты и правда спятила. Значит, не иначе как безвозмездно?
Последнее слово Инна произнесла так смешно, скопировав сову из мультика про ослика Иа, что Татьяна долго хохотала. Проговорив еще десять минут в таком духе, они решили, что пригласят мужчин в ресторан.
– Только учти, Кармашева, у меня, кроме рабочей спецухи, нечем прикрыть бренное тело. Так что гони свой золотой полупрозрачный топик на бретельках, а низ я какой-нибудь придумаю.
– Да он лопнет на твоем «бренном теле», сумасшедшая!
– Он ведь стрейчевый, так что растянется, не боись.
– Ладно, посмотрим. Завтра заедешь ко мне в семь часов, обговорим сценарий, потом в парикмахерскую и…
– Охмурять богатых мужиков!
– Ой, Инка, слышали бы нас в моем департаменте, сказали бы…
– Что их начальница по вечерам в борделях подрабатывает.
– Дура!
– Взаимно.
После работы Татьяна едва успела принять душ, как примчалась Инна.
– Ой, я голодная, спасу нет! Если я сейчас чего-нибудь не съем, со мной говорить о делах – дохлый номер.
– Но мы же идем в ресторан…
– Да когда это еще будет!
– Ладно, холодильник знаешь где? Там есть еда.
– Хм, надо же, а я в холодильнике старую обувь держу.
– Прибереги остроумие для спонсоров.
Пока Татьяна одевалась, Инна успела проглотить пару бутербродов с мясом и копченой семгой.
– Насчет всяких прозрачных топиков даже и не мечтай! – строго предупредила Татьяна, оглядывая себя в зеркале.
– Почему?
– Мы не проститутки, поняла?
– А кто мы?
– Скромные деловые женщины.
– Фи! Да кому нужны подержанные сухие селедки? К тому же деловые женщины не бывают скромными.
– Инна, я серьезно с тобой говорю. Еще не хватало испортить репутацию из-за каких-то спонсоров. Ты же сама газетчица, знаешь, как могут оплевать ни в чем не повинных людей.
– Дыма без огня не бывает.
– В общем, помалкивай и слушай, что я тебе скажу. Сейчас едем в бутик, покупаем тебе приличное платье, а потом в парикмахерскую. Толя уже ждет нас у подъезда.
– И как ты меня представишь?
– Владелицей дорогого косметического салона. Ты тоже спонсор. Поняла?
– Но они же, наверное, спросят его название.
– Придумай сама.
– А если спросят адрес?
– Тогда покажи им сразу свой паспорт, и пусть отстанут.
– Да я об адресе салона.
– Какая же ты бываешь зануда! Неужели не сможешь увести разговор в другую плоскость, например, о летнем отдыхе?
– Например, в Кармашах.
– Инка, перестань смешить. Мы опаздываем. Ты же была в прошлом году в Турции, вот и лепи про это. Только вместо «Турция» говори «Италия».
– Вас понял. Я скажу примерно так: «Знаете, как клево в Анталии, пардон, в Италии!»
Татьяна не выдержала и рассмеялась. Но это был какой-то нервный смех.
Татьяна смотрела на подругу и не узнавала ее. Перед ней была настоящая красавица и даже леди. Они подобрали в дорогом бутике красивое, но не броское платье, которое спрятало недостатки и подчеркнуло достоинства Инны, например, ее красивую грудь. А когда Вика уложила феном непослушные Иннины волосы, торчащие, как правило, в разные стороны, как у морской свинки, то она преобразилась буквально на глазах. Последний штрих – тонкий макияж завершил образ деловой, холеной, знающей себе цену дамы.
Инна сама не узнавала себя в зеркале. С нее даже слетела вся ее журналистская бравада. Она стала женственной и загадочной, этакой штучкой себе на уме.
Взглянув на Толю, у которого от изумления перекосило рот, Инна тонко усмехнулась и царственно уселась на сиденье «Волги». Толя аккуратно захлопнул за ней дверь и кинулся на другую сторону машины, чтобы открыть дверь для Татьяны.
Они немного опоздали, но это лишь украсило деловую встречу, придало ей оттенок романтического приключения. Мужчины дружно встали, а самый бойкий из них, директор рынка Сулейманов, по-восточному красивый мужчина, галантно поцеловал дамам ручки и усадил за стол. Гурко, хозяин этого, а также целой сети ресторанов «Гурман», уже распорядился насчет закусок и вина. Два ловких официанта бесшумно и быстро накрывали стол, пока Татьяна знакомила Инну и мужчин друг с другом. Никому из них не пришло в голову спрашивать адрес салона, поэтому Инна расслабилась и потихоньку начала атаку на потенциальных спонсоров. Она кокетничала, но без пошлости. Выбрав для себя роль интеллектуалки, вынужденной заниматься бизнесом, она покорила мужчин меланхоличными манерами уставшей от дел красивой, умной женщины, которой не чужды простые человеческие радости. Два раза очень к месту пришлись строчки из Бернса и Тютчева, которые она прочла весьма задушевно и трогательно. Сулейманов не сводил с нее темных, блестящих глаз. А Татьяне все время приходилось избегать нахального взгляда Гурко. Что он возомнил, этот ресторатор? Думает, напоил, накормил, так теперь можно требовать «продолжения банкета»? Татьяна резко перешла к деловому разговору и все бы погубила этим кавалерийским наскоком, если бы не вмешательство Инны.