В Германии мюллеровская традиция, по сути дела, никогда не прерывалась. В духе «дорийской» концепции выдержано, например, фундаментальное исследование К. Хека о Крите [26], вышедшее несколько лет спустя после опубликования книги Мюллера. К этой же концепции близки и взгляды таких видных античников середины XIX в., как Герман и Шеман [27]. Однако, среди ученых других европейских стран теория Мюллера вызвала резкую реакцию. В Англии с критикой Мюллера в 40-х годах прошлого века выступил Дж. Грот [28]. Большой раздел II тома «Истории Греции» посвящен Спарте (о Крите упоминается лишь мимоходом). Спарта, по мнению Грота, - вовсе не эталон «чистого эллинизма», как думал Мюллер [29]. Это совершенно своеобразное государство, отличное от всех других греческих (в том числе и дорийских) государств. Своим своеобразием оно обязано законодательству Ликурга (или того человека, который скрывался под этим именем). Грот, таким образом, в целом принимает традиционную версию искусственного происхождения спартанской конституции, хотя и признает, что в предании о Ликурге (особенно в том его варианте, который мы находим у Плутарха) много позднейших вымыслов. Вместе с тем, наивная вера древних в божественную мудрость законодателя получает у Грота принципиально новое, научное освещение. Государственный строй Спарты не является порождением особого дорийского духа, как думал Мюллер, но с другой стороны, его нельзя просто извлечь из головы человека Ликурга, как плод его исключительной политической прозорливости. Все основные спартанские законы и учреждения несут на себе отпечаток тех исторических условий, при которых конституция Ликурга была пущена в ход во второй половине IX в. до н. э.: ожесточенная борьба с соседями, постоянная угроза извне и изнутри (со стороны порабощенных илотов) - все это требовало превращения государства в единый военный лагерь [30]. Именно эту цель и преследовали те изменения, которые были внесены Ликургом в жизнь спартиатов: железная казарменная дисциплина, постоянная военная муштра, изоляция от внешнего мира и т. д.
Главный удар Грота был направлен не против тех националистических тенденций, которые нашли свое выражение в теории Мюллера. Классовое чутье крупного буржуа подсказало английскому историку, где таится главная опасность мюллеровской концепции. Проецируя спартанский «космос» с лежащими в его основе принципами уравнительности в отдаленное доисторическое прошлое Греции, Мюллер, может быть, сам того не желая, наводил своих читателей на мысль, что таково и было первоначальное состояние человечества. Под угрозой оказалась извечность и незыблемость принципа частной собственности. Поэтому, подчеркивая уникальность спартанской государственной организации, ее непохожесть на другие греческие конституции, Грот в то же время основное свое внимание сосредотачивает на развенчании легенды о спартанском «коммунизме». Он допускает, что предание, сохраненное Ксенофонтом и Плутархом, имеет своей исторической основой чисто внешнее равенство в образе жизни спартиатов (одежде, пище и т. д.), что по мнению Грота, вполне соответствует казарменному режиму, существовавшему в Спарте[31]. В остальном рассказ Плутарха представляет собой простой вымысел. Прежде всего это относится к знаменитому Ликургову переделу земли. Эта часть предания, по мнению Грота, есть ни что иное, как опрокинутый в прошлое проект аграрной реформы Агиса IV. Одновременно Грот очень тщательно подобрал свидетельства источников, на основании которых можно заключить, что в Спарте существовали большие богатства и господствующим было имущественное неравенство граждан [32].
Полемика, начатая Гротом, продолжалась и во второй половине XIX в. и приобрела в это время еще большую остроту в связи с развитием сравнительно-исторического метода и появлением так называемой «общинной» теории. Экономисты и историки права, выдвинувшие эту теорию, нередко иллюстрировали свои положения о первобытном «коммунизме» ссылками на спартанскую систему землепользования, а также на спартанские и критские сисситии [33]. В том же духе высказывались и некоторые античники, занимавшиеся в этот период историей Спарты. Так, немецкий историк К. Трибер [34] указывал, что происхождение сисситий можно объяснить только исходя из того, что некогда все имущество было общим. В спартанских фидитиях он видел лишь видоизменение (в военных целях) очень древнего общегреческого института. Противники этой гипотезы, развивающей в общем концепцию Мюллера[35], не заставили себя ждать. Крупнейший французский историк второй половины столетия Фюстель-де-Куланж в своей вышедшей в 1864 г. «Гражданской общине древнего мира» уделил несколько страниц вопросу о сисситиях [36]. Этот обычай он рассматривает в духе своей общей концепции о примате религии в эволюции отношений собственности. Коллективные обеды древних (в том числе и спартанские фидитии), по мнению Фюстель-де-Куланжа, не имели никакого иного значения, кроме чисто религиозного, представляя собой одну из форм коллективного богослужения.
27
К. Fr. Hermann. Lehrbuch der griechischen Antiquitäten. I. Heidelberg, 1855, стр. 77 слл.; G. F. Schoemann. Griechische Altertümer. I. В., 1855, стр. 224, 256.
33
См., например, P. Viollet. La charactère collectif des premières propriétés immobilières. «Bibliothèque de l'école des chartes», 1872, XXXIII, стр. 470 сл.; Ε. Laveleye. De la propriété et des ses formes primitives. P., 1891, стр. 375 сл. Особняком в литературе этого периода стоит точка зрения Бахофена, который видел в сисситиях закономерное порождение эпохи «гинекократии» (J. J. Bachofen. Das Mutterrecht. Basel, 1897, стр. 81).
34
С. Trieber. Forschungen zur spartanischen Verfassungsgeschichte. В., 1871, стр. 25 сл., 110. Из работ этого периода, посвященных специально сисситиям, можно назвать диссертацию А. Bielschowsky. De Spartanorum syssitiis. Breslau, 1869. Автор ограничивается рассмотрением ряда частных вопросов организации фидитиев, обходя стороной проблему происхождения института.
35
Трибер, правда, полемизирует с Мюллером, оспаривая исключительно дорийский характер спартанских учреждений и настаивая на том, что в древности институты того же рода были присущи всем грекам вообще (Ук. соч., стр. 105 слл.), хотя, как было показано выше, эта идея в зародышевой форме уже была выдвинута Мюллером.