Несмотря на этот недостаток, схема, выдвинутая ван Эффентером, была принята также английским историком Р. Уиллетсом в его книге «Аристократическое общество на Крите» [118]. В отличие от ван Эффентера, Уиллетс пытается как-то объяснить происхождение критских сисситий. Однако, этот вопрос он решает в значительной мере эклектично, следуя, с одной стороны, Жанмэру и указывая, что сисситии были порождением «монархического периода, когда «царские люди» кормились на счет общины» [119], и в то же время, подобно Гвардуччи и де Санктису, отмечая сходство гетерий с афинскими фратриями [120]. В самой общей форме Уиллетс определяет систему сисситий, как результат приспособления дорийской родо-племенной организации к социальной структуре минойского Крита. Он пишет в этой связи: «В результате процесса завоевания и подавления дорийцы стали хозяевами в уже существующей кастовой системе, восходящей к бронзовому веку»[121]. Эта гипотеза вызывает, однако, серьезные возражения, так как, по сути дела, игнорирует качественное различие между минойским дворцом и дорийским полисом [122], различие, в основе которого лежит, несомненно, глубокий разрыв в историческом развитии Крита в переходный период.
Первым, кто обратил серьезное внимание на проблему мужских союзов в советской литературе, был С. Я. Лурье. Еще в 1927 г. вышла его статья (на немецком языке) о милетском союзе мольпов [123]. Западноевропейские ученые, изучавшие эту своеобразную организацию до Лурье, рассматривали ее как обычное культовое объединение [124]. Лурье впервые, используя доступный ему этнографический материал, увидел в мольпах то, чем они и были на самом деле, - реликтовую форму первобытного мужского союза [125]. Благодаря этому получила еще одно весьма веское подтверждение гипотеза Шурца о широком распространении этого института в древнейшей Греции. Пытаясь определить место, занимаемое мольпами рядом с другими формами мужских союзов, Лурье указывает, что по своему происхождению этот союз моложе спартанских фидитиев, так как его состав был более ограниченным [126]. В то же время, по его мнению, оба типа союзов восходят к весьма отдаленной минойской эпохе в истории Эгеиды и, очевидно, были восприняты греками у их предшественников, населявших Балканский полуостров и прилегающие острова [127]. Эта точка зрения получила свое дальнейшее теоретическое развитие в другой работе С. Я. Лурье «История античной общественной мысли»[128]. Автор резко противопоставляет здесь греков, живших до своего поселения на Балканах большими кочевыми ордами, коренному населению Греции, рассеянному по небольшим, изолированным друг от друга общинам. Условия жизни этих общин породили у них потребность в «тесной сплоченности и военной организации». На этой почве и возникли мужские союзы. У греков-кочевников, напротив, такой потребности не было, и поэтому их объединения строились по принципу кровного родства, а безопасность орды обеспечивалась «небольшой группой специалистов» - царем и его приближенными. Теория эта не находит какого-либо подтверждения в данных этнографии [129]. Поэтому в последующих работах Лурье мы ее уже не встречаем. Однако, мысль о том, что мужские союзы в Спарте и городах Крита были наследием крито-микенской эпохи, проводится им и в дальнейшем [130]. К вопросу о мужских союзах Лурье возвращается в ряде своих последних работ. Большой интерес представляет его попытка найти доказательства существования организаций этого рода в пилосских документах [131].
120
Там же, стр. 24. Уиллетс идет дальше Гвардуччи, включая гетерию в состав трехчленной формулы: старт (род), гетерия (фратрия), фила (стр. 27 сл.).
124
Так, например, U. von Wilamowitz-Moellendorff. Satzungen einer milesischen Sängergilde. «SB Preuss. Akad. Wiss.», 1904; О. A. Danielsson. Zu der milesisischen Molpen-Inschrift. «Eranos», XIV, I, 1914 слл.; см. также F. Poland. Μολποί. RE. Suppl.-Bd. VI, 1933.
125
[Был ли некогда союз мольпов действительно мужским союзом, не столь уж ясно. Гораздо важнее прямое указание на их существование у ионийцев (и специально у милетян), восходящее к доисторическим временам. Геродот I, 146, 2 рассказывает о переселении ионийцев в Азию следующее: «Те же из них, которые отправлялись в путь от афинского пританея и считали себя самыми родовитыми из ионийцев, так вот они не привели с собою на поселение женщин, но завладели кариянками, родителей которых они убили. По причине этого убийства женщины обязали самих себя установить под клятвой правило и передали своим дочерям, никогда совместно не вкушать пищи с мужьями и не называть по имени своего мужа, того ради, что они убили их отцов, мужей и детей, и совершив это, стали с ними сожительствовать. А события эти имели место в Милете». Интерпретация текста совершенно прозрачна: колонисты отправляются в путь от пританея, который, по-видимому, первоначально был «мужским домом» (Н. Schurtz. Alterklassen und Männerbünde. Berlin, 1902, стр. 313 сл.), причем без женщин, т. е. именно всем составом мужского союза; история с кариянками - очевиднейшая этиология, призванная объяснить, почему мужчины питаются не дома, а в особых андрейонах. Ср. М. М. Westington, «Classical Journal», XL, 1944—1945, стр. 495 сл. Рассказ Геродота позволяет предполагать, что такие «мужские дома» существовали в Милете по меньшей мере вплоть до катастрофы 494 г. Вопрос о том, каким образом и в какой среде могла сохраниться эта традиция, должен рассматриваться отдельно. - Ред.].
129
Ср. Г. П. Снесарев. Традиция мужских союзов в ее позднейшем варианте у народов Средней Азии. В кн.: Полевые исследования Хорезмской экспедиции в 1958 1961 гг. II. М., 1963, стр. 203 сл.
131
С. Я. Лурье. Язык и культура микенской Греции. М. - Л., 1957, стр. 226 слл.; его же. Burgfrieden in Sillyon. «Klio», 37, 1959; Kureten, Molpen, Aisymneten. «Acta Antiqua Acad. Scient. Hungaricae», XI, 1-2, 1963.