— Какого чёрта ты не встаёшь, а?
Прежде чем ответить, Раф сканирует мои глаза. Понимаю, что слезы так и продолжают катиться по щекам. Он слегка поворачивает голову и с пронзительной нежностью припадает губами к моей ладони.
Я забываю, как дышать.
Здесь, перед многовековым монастырём, тёмным рельефом выделяющимся на меркнущем зимнем небе, в грязи и на коленях… я прощаю его. Я прощаю и себя тоже. Как-нибудь, пусть не сразу, мы найдём дорогу к правде и научимся снова доверять друг другу. Видимо, всё, что произошло, должно было случится… Может, это божье провидение?
Рафис накрывает мои ладони своими. В его глазах — вопрос. Киваю:
— Хорошо… Вставай теперь, а?
Он грустно улыбается и качает головой.
— Я не могу встать, Наташа, тебе придётся мне помочь.
Не понимаю…
— Почему?
— Кажется, там под грязью было что-то… Может, гвоздь какой… Что-то острое вошло мне в ногу.
33. Рафис: Падший эльф
Чудилу прорвало.
Пусть не сразу, но я всё же уже понял, что моя «месть» превзошла мои самые злобные ожидания. Я ранил эту чистую девчонку гораздо глубже, чем заслуживала её тёмная часть под псевдонимом Ноэмии. Но одно дело — прийти к этому выводу, и другое — услышать об этом из её уст, почувствовать её боль, как свою собственную.
Она верила мне, а я её предал. Она думает, что я сам удрал из магазина… Адский ад!
— Ты душу из меня вынул, понимаешь?
До конца жизни буду слышать эти слова! В этот момент осознаю, что не пущу её никуда от себя. Она моя! Мир покорю и к её ногам брошу. Да я и сам перед ней на колени встану, только бы донести до неё, насколько я сожалею, насколько я готов искупить свою вину чем угодно!
Чудная не верит мне…
Я помню, в одной из её фэнтезийных книг, король эльфов преклонил колени перед своей парой. В комментариях шёл спор, достойно ли такое покаяние мужчины. И тогда Ноэмия написала, что «мужество показать себя слабым есть только у по-настоящему сильных духом мужчин».
А она думает, что мне слабо? Ради неё — всё что угодно! И я делаю то, на что не считал себя способным.
Источник резкой, острой боли распознал не сразу. Видимо, колено попало на край какой-то деревяшки в этой трясине. Остальная часть доски резко поднялась, и что-то воткнулось в ногу. Больно, капец! Пульсирует. Если не двигаться, так тревожит меньше.
Сказать Чудиле? Да ни за что! Мне от неё не жалость нужна.
А потом она уходит, а я понимаю, что самому мне не встать, если только совсем на четвереньки в эту жижу. Это прямо дно…
Хочется чертыхнуться, но вроде только что из монастыря… Ну, как так-то?! Божья кара, не иначе! Придётся звать народ с остановки. Ну что ж, я и правда, заслужил…
И только эта мысль проносится в голове, как тёплые ладони поднимают моё лицо. Золотистые волосы поверх светлого полушубка… Ангел, не иначе! И мой ангел плачет…
Поворачиваю голову и целую её нежную ладонь. Значит ли это, что я прощён, что небо дарует мне второй шанс? Заслуживаю ли я мою Наташку? Накрываю её ладони своими и слышу:
— Хорошо… Вставай теперь, а?
Блин, сейчас бы, как в её книгах, вскочить, расправив плечи, схватить её на руки и тащить к себе «в замок», чтоб дракон Ноэмия и прочая нечисть не смели пудрить ей мозги!
А мне приходится просить её о помощи.
Секунда, и Чудила опускается на грязные доски рядом со мной. В глазах — океан беспокойства и… Может ли быть, что она всё ещё любит меня? Или это жалость?
Да, Французов, это облом: ты даже на колени встать, не покалечившись, не смог!
Оперевшись на её плечи, сжал зубы и поднялся. Правую ногу тут же обожгло вспышкой боли. И что теперь? Машину вести я не смогу…
Оглядел нас с Чудилой. Ну и видок! От колен и ниже я словно в говне побывал, да и она заляпаться успела. Снова в химчистку женские вещи понесу.
— Наташ, ты машину водить умеешь?
— Права есть, но практики очень мало, только с отцом иногда…
Даю ей ключи и киваю в сторону парковки. Пошли, я вести не смогу, а таксисты нас таких не возьмут.
— Может, скорую вызвать?
— Давай до машины дойдём сначала, а? Нужно посмотреть, что там.
Кое-как доковыляли до парковки, и я залез на пассажирское кресло спереди, максимально отодвинув его назад. Блин, салон тоже чистить потом придётся. В бардачке отыскал перочинный ножик и не без труда вспорол плотную джинсовою ткань. Чудила сбегала к монастырю и принесла два пластиковых стаканчика с водой. Не святой, надеюсь, потому как, если изгонять из меня чертей, этого количества явно не хватит.