Теперь, когда Сашкины деньги перекочевали в карман хозяйки магазина, большая часть долга была погашена, а взгляд Ленки стал заметно мягче, Лизе стало спокойнее – не придется, если вдруг что, мчаться в город за такими мелочами, как хлеб или молоко.
Впрочем, сейчас с деньгами было чуть проще: весна была всегда наиболее денежным сезоном: курсовые, дипломные – только успевай делать. Даже иногда приходилось отказываться от рефератов. Они хоть и были выгодны по деньгам и малым тратам времени, но транспортные расходы напрочь съедали все их преимущества. Ждать никто не хотел, всем было нужно вчера, а отвозить в город тоненькую работу, стоимость которой едва превышала стоимость проезда, смысла не было.
С курсовыми было проще. Они были значительно дороже, и кроме того, для них она делала заготовки в периоды затишья, когда не было заказов, и потом использовала их, как «рыбу», нанизывая недостающий материал с учётом особенностей темы. Для этого в межсезонье брала методичку по одному или другому курсачу и набрасывала теоретический материал по тем темам, которые ещё не делала, в отдельные файлы. Иногда у неё рождались интересные практические идеи по проблемам сделанных раньше работ, они тоже шли в копилку и потом использовались. Таким нехитрым способом Лиза снижала затраты времени на каждой конкретной курсовой, а значит, могла сделать не одну, как раньше, работу, а две или даже три в те же сроки.
Конечно, самые её первые работы, которые она делала для себя, были сильнее, так она считала. Просто потому, что полностью были ею проработаны от первой буквы на титульном листе до последней точки в списке литературы. Следующая волна её работ, которые она делала уже для однокурсников и знакомых была тоже сильной, но всё же не такой, только из-за того, что ей было уже не так интересно. А вот дальше её работы уже во многом были поставлены на поток, делались быстрее, и от этого были не такими интересными, ни для неё, ни для преподавателей, которые их читали.
Но Лиза держала марку – никогда не опускалась до слепого копирования чужих текстов, и каждая её работа дышала индивидуальностью. Это отмечали и заказчики, а к ней шли именно такие, кто искал не что-то выкачанное из сети, а индивидуальное, особенное, и потому они готовы были платить чуть больше, чем в среднем за подобную работу.
Причиной такого качества работ была банальной - у Лизы просто не было хорошего интернета, в огородном-то товариществе. А с мобильного едва хватало трафика посмотреть почту раз в два-три дня. Да и то, в те редкие моменты, когда денег хватало заплатить за телефон.
Отсутствие возможности выйти в сеть порой ощущалось здоровенным недостатком. Даже приходилось иногда просить Варю поискать какую-то информацию, а потом ещё, приезжая в город, делать крюк и тратить деньги на путь к ней домой, чтобы забрать выкачанные файлы. Хорошо, что Коля разрешил ей тогда взять с собой компьютер.
Он ходил по гостиной и нервно запускал пальцы в волосы с изрядной проседью.
- Лиза!.. – его слова были похожи на стон. – Что ты делаешь? Ты понимаешь, что ты делаешь?
Лиза молча сидела на диванчике, на лице – выражение упрямства. Она уже всё решила, и всё должно было произойти так, как она хочет.
- Лиза, послушай! – Николай присел на один из стульев, что стояли вокруг обеденного стола в центре комнаты, вздохнул. – Это просто увлечение, это пройдёт. Месяц, два, и всё забудется. А ты хочешь разрушить всё то хорошее, что мы так долго строили.
- Коля, я беременна, я же уже сказала.
Он опять схватился за волосы, замычал, как от боли, потряс головой, через минуту продолжил.
- Лиза, я приму этого ребенка как своего. Ни слова не скажу, ни единого упрёка. Не ломай жизнь нам всем.
- Нет. И хватит об этом. Дай мне развод, и расстанемся.
Коля помолчал, уткнувшись в ладони, а затем поднял лицо и жестко произнёс.
- Значит так. Хочешь уйти – уходи. Но с дочерью видеться не разрешаю, - Лиза дернулась от этих слов, - и развода тебе не дам.
Она открывала и закрывала рот, не находя слов. Наконец выдавила:
- Что я могу взять?
Коля как будто успокоился.
- Личные вещи. Украшения оставь дочери.
Лиза понимала, что придётся многим пожертвовать, но вот дочь… Может, она не была идеальной матерью, и не нависала над ребёнком хлопотливой наседкой, а материнство воспринимала скорее веселой игрой, чем серьезным занятием, но дочь давала ей ту радость, которой ей самой не хватало в детстве. И запрет на общение с ней причинил сильную боль.