- Лиз-за, как я соскучился! – он дышал неровно, горячо, а говорил низко и воркующее. Но прыгающие вокруг дети не давали расслабиться и унестись туда, куда так хотелось. Но, видимо, и к лучшему. Лиза отступила, пользуясь суматохой, в уголок и стала наполнять чайник водой.
- Голодный? – спросила, ощущая как горячая волна понемногу откатывает и как становится прохладнее, но мысли с трудом отвлекались от фантазий весьма однозначного свойства. Недодуманная чуть раньше мысль, как назойливый комар, вертелась, но никак не давалась.
Лиза вообще заметила, что с беременностью мозги стали работать хуже. Она где-то читала, ещё давно, что мозг беременной женщины немного уменьшается, за счёт этого ухудшается память, снижается внимание и способность к концентрации. Хотя Варя утверждала, что это из-за нехватки витаминов.
Задумчиво приложившись к пиву в чашке раз, другой, подумала: «Кажется в пиве много витамина В, вот улучшить бы этим сообразительность». Пиво перестало ей нравиться в эту беременность, да и вкуса она сейчас почти не чувствовала и поэтому чашку отставила, взгляд перевела на гостя. Или на своего мужа? Какая иронии – муж в гостях!
Он весело покрутил головой – нет, не голоден, и продолжил общаться с сыновьями. Так, что же она хотела? Очень сильные эмоции… До дрожи в руках. Негодование. Злость. Даже ярость? Вспомнила! Ага! Саша! Где деньги и одежда?
Муж посадил себе на колени Пашку, и гладил по спине Шурика. Что-то им говорил, Лиза не слушала, она смотрела. Внутри шёл кровопролитный бой: сердце кричало от желания любить, душа – от подозрения, что её обманули, и оба они боролись с разумом, который холодной логикой убивал наповал: все факты против любви. Было очень больно и очень обидно, но тот же разум предлагал не торопиться, всё обстоятельно выяснить, а потом уж делать выводы и страдать.
Шурик был так сильно похож на Сашу, что даже во рту становилось кисло, как после лимона. А Пашка такой смешной! Что-то лопочет непонятное. Они с Сашей всегда смеялись над этим его косноязычием. Только Варя неодобрительно качала головой и утверждала, что в три года уже можно к логопеду обращаться, не рано. Лиза только отмахивалась – где же денег столько взять?
Да, деньги. Саша не привёз. В принципе Лиза могла бы и из тех, что заработала сама, отдать часть суммы, но тогда останется слишком мало на сборы в школу и на роддом.
У неё после зимней сессии в университете был неплохой сезон: не успела она ещё до конца разделаться с курсовыми для пересдающих, как стали приходить заказы на дипломы, и она плотно и радостно засела за работу. Деньги никогда не бывают лишними, тем более в её положении. Но на беду, мальчишки болели будто соревнуясь друг с другом, и приходилось то и дело мотаться в город и покупать им лекарства. Антибиотики стоили вообще несусветно дорого, но пришлось даже один раз купить флакон. Давала три дня, обоим стало лучше, а тут как раз лекарство закончилось. Нужно было бы ещё купить один флакон, но денег уже не стало. И Лиза удовлетворилась полученным результатом.
Только Варя, которой она радостно доложила о своем удачном лечении, чуть не вынесла мозг, рассказывая, что антибиотики пить нужно не меньше, чем написано в инструкции, а иначе привыкание-мутации-неэффективность и так далее. Одним словом, начал пить, так пей пять дней или семь, не то в следующий раз покупать придется более сильные средства, а они дороже. Лиза в тот раз покусала губы и пообещала себе, что если дети заболеют опять, она обязательно найдет деньги на полный курс, а сейчас всё уже, поздно.
Поэтому, если Нина, жена Вовки-соседа, говорила, что нужен антибиотик, то Лиза покупала, если были деньги, и молча, душа в себе жадность, строго по схеме скармливала лекарство ребёнку. Нина считалась в поселке не то что доктором, а такой себе знахаркой местного разлива, поскольку столько уже перелечила бронхитов у своих восьмерых детей, что только по кашлю и дыханию могла сказать, когда можно так, на таблетках от кашля или травах вылечить, а когда без антибиотиков не обойтись.
Вот так и получилось, что за эту зиму Лиза сильно потратилась на лекарства. Хорошо, что обошлось без больниц. «Потому как всяко может быть», - говорила такая же большая, как и её муж, Нина, только при всем излишке веса сохранившая некоторую грацию и пластику движений, и даже остатки былой красоты.