Вслед за воспоминаниям о квартире в памяти всегда всплывал образ Николая, первого мужа Лизы, для личности которого вся эта архитектура и интерьер были лишь оберткой, декорацией. Он оказался старше своей жены не на десять лет и не на пятнадцать лет, а на все тридцать. И был, наверное, не так уж и стар на самом деле. Вариному отцу, к примеру, было на пару лет меньше, и она совсем не считала его старым. Но она никогда не думала, что его самого или его коллег, приятелей, одним словом плюс-минус ровесников, можно рассматривать как кандидатов в женихи для девчонок своих лет. Для этого они были слишком старыми. Особенно было странным представлять их партнерами в постели. А тут…
Да, разница в возрасте была сумасшедшая, и это не просто бросалось в глаза, это кричало. Но в тоже время, это была настоящая семья. Отношения супругов казались обычными и одновременно удивительными. Николай был вежлив и обходителен, как-то совершенно старомодно, по мнению Вари, ухаживал за дамами - помогал усесться, подвигая стул, наливал в бокалы и стаканы напитки, поддерживал светскую беседу, как-то тонко и незаметно выспросив у Вари всю её подноготную.
И при этом он довольно отчетливо подтрунивал над Лизой, деликатно подсказывал и поправлял, если что-то казалось ему неправильным. Варя долго формулировала, как определить эти отношения. Уже дома она наконец поняла – так любящий учитель, даже скорее отец, пытаясь быть снисходительным, учит и ведет за собой подросшего, что-то уже знающего и умеющего, но довольно неопытного подростка.
И при этом, не стесняясь гостьи, проявлял весьма однозначное расположение к жене, то и дело прикасаясь к ней – то погладит по руке, то по плечу, то потрогает волосы или поцелует в макушку, проходя мимо. Чувственность их отношений легко читалась даже в атмосфере их странного и удивительного дома, в котором, казалось, можно было бродить экскурсиям, захлебывающимся впечатлениями, но никак не жить.
В смысле ответной чувственности Лиза была более сдержана, но всё равно чувствовалось, что между супругами очень короткая дистанция. Молоденькая жена немного иронично, но в целом доброжелательно принимала подсказки мужа: пора подавать следующую перемену блюд, добавить салфеток на стол или наполнить кувшин новой порцией сока. При этом она оставалась собой – той же легкомысленной и немного грубоватой Лизой. Беззлобно покусывая мужа словами за его деликатные намёки, тем не менее, выполняла всё, о чем он просил.
И маленькой Лилей она совершенно не занималась. Все заботы были на Николае. Он то качал девочку в коляске (была отдельная, для дома), то брал на руки, то вставал и уходил из комнаты, чтобы поменять ей одежду, умыть или, уже позже, уложить спать. Лиза занималась гостьей и столом. Она была хозяйка и потому, так объяснил сам Николай, функции няньки взял на себя он. Это тоже было очень необычно. Варя привыкла видеть, как отцы семейств тащат за руки или за уши своих чад, плачущих или упирающихся, и торжественно передают их женам, заняты те или нет, вручая с видом «На, занимайся!», а тут вот такое…
***
В тот памятный вечер они много говорили, и на многие свои вопросы Варя нашла ответы, даже ничего не спрашивая. Стали понятны оговорки Лизы о том, что муж ночью сам нянчит малышку – он уже не работал, хорошая военная пенсия вполне обеспечивала их троих. Но Николай, впервые ставший отцом в очень солидном возрасте, не просто был ответственным родителем, а занимался дочерью с каким-то невероятным наслаждением, по мнению Вари, совершенно не характерным для мужчины.
За столом он много рассказывал про службу, про свой дом и книги, которых у него было невероятно много. Они располагались на стеллажах, головокружительно высоких, до самого потолка, в той самой комнате, с окном в подъезд. Теперь эта комната была кабинетом, а не комнатой для прислуги. Варе при взгляде на это великолепие даже стало неловко за свои книги, которые после переезда были сваленные в кладовке как попало, некоторые в коробках, а часть – в стопках просто перевязанных бечевкой. И хоть были они любимыми свидетелями и соучастниками её счастливого в общем-то детства, но Варя все никак не могла скопить денег на такой шкаф, как ей бы хотелось, чтобы устроить их так же, как это было у Николая в кабинете. И валялись они, пылились, падая рвались, как что-то совсем ненужное.