***
Через пару дней мать пришла с работы рано, сразу после обеда, и велела Лизе быстро собираться.
- Куда? Зачем? – спрашивала дочь, спешно переодеваясь и расчесываясь.
- Не задавай ненужных вопросов! – Инна была раздражена и дергала дочь то за волосы, требуя, чтобы она причесалась аккуратнее, то за руку, возмущаясь выбором одежды.
- Мама, может, успокоишься? – спросила, закипая.
Злое лицо Инны приблизилось к её, и изо рта послышалось шипение, впрочем, почти как и все последнее время:
- Ты ещё не совершеннолетняя и должна меня слушаться, понятно? И это я должна тебя воспитывать, а не наоборот.
Лиза отодвинулась и скривилась недовольно – в такие моменты она себя чувствовала отвратительно, так, будто она не живой человек, личность, а какое-то животное.
- Пошли уже, - мать опять дернула её за руку.
Какое-то время понять куда её тащит Инна почти как в детстве – за руку, было не возможно. А когда поняла, возмутилась и упёрлась:
- Я не пойду туда!
- А я говорю – пойдешь! Я твоего женишка засужу! Он ещё в тюрьме посидит за совращение малолеток! – шипела мать, плюя слюной Лизе в лицо.
- Ты сумасшедшая… - бессильно и как-то обреченно проговорила дочь и поплелась за матерью, которая уже втащила её на крыльцо. Над дверью и чуть сбоку висела табличка «Женская консультация №2».
То, что произошло в этих коридорах, навсегда перечеркнуло доверие и хорошее отношение Лизы к матери, заставило забыть жалость к ней и вообще по возможности забыть о её существовании.
В кабинете врача, куда Инна прорвалась с боем сквозь небольшую, но шумную очередь, был дан ещё один концерт одного актёра. Она плакала и рассказывала, что её дочь обманул и соблазнил мужчина в возрасте, что он наверняка с ней переспал, но она как хорошая мать добьётся справедливости и засудит подлеца, и потому просит справку об изнасиловании.
Лиза пыталась возмущаться, протестовать, доказывать, что никто её не насиловал, что её наоборот замуж зовут, что мать просто от ревности бесится. Но Инна не давала ей и слова сказать, перекрывая все попытки собственным криком.
Врач, полноватая женщина средних лет, кривилась, но разговаривала вежливо, спокойным тоном. Но когда мать попыталась прорваться за ширму, чтобы лично убедиться в развратности дочери, где вся красная от стыда и смущения Лиза, сняв бельё, пыталась влезть на кресло, врач не выдержала и грубо одернула распоясавшуюся Инну.
Та еле сдерживая поток своих эмоций дождалась справки после осмотра, и закатила новую истерику, когда оказалось, что её дочь невинна. Она кричала, что врача подкупили, что напишет жалобу главврачу, что найдёт независимого специалиста, что уверена в порочности дочери. Лиза плакала за ширмой и уже не пыталась что-то кому-то доказывать. Такого унижения она никогда не испытывала.
Бушующую Инну медики выставили за дверь, врач выписала ещё одну справку и отдала её Лизе со словами:
- Вашей матери нужно успокоиться. Если вы хотите кому-нибудь позвонить, вот телефон, - и указала на аппарат, стоявший на столе, - а мы проводим вашу мать, чтобы она не шумела.
И вдвоём с медсестрой вышли из кабинета. Через пару минут, когда крик матери в коридоре стих, а врач вернулась в кабинет, Лиза уже заканчивала разговор с Николаем. Он был неприятно удивлен поведением будущей тёщи, но Лизе сказал ждать его в консультации.
Через десять минут появился в коридоре и обнял бросившуюся к нему Лизу. Ласково погладил её по голове и усадил на стул, попросив подождать, а сам, вежливо обратившись к очереди за разрешением на секундочку заглянуть к врачу, скрылся в кабинете. Вышел оттуда действительно быстро, хмурый и раздраженный. Поблагодарил взбудораженную очередь и, подхватив Лизу под руку, повел её к такси, ожидавшему у крыльца.
Дома Лиза оказалась раньше матери. Николай остался ждать в машине, дав ей на сборы пятнадцать минут. К тому моменту, когда в первую попавшуюся, вернее, единственную в их доме сумку легли бельё, одежда, моющие мелочи, а в большой пакет стала укладываться зимняя куртка поверх любимого пледа, на пороге появилась Инна.
- Куда это ты?
- Я ухожу. Не буду терпеть твои оскорбления. Не хочу! – Лиза с вызовом смотрела на мать.
- Я тебе не разрешу! – визгливые ноты опять резанули по ушам, а рука с ярким маникюром выхватила из-под носа сумку и быстро выставила её на балкон, заслонив дверь спиной. Девушка крепко сжала единственный пакет, который ещё был у неё в руках. – А уйдешь, я на тебя заявление напишу, тебя найдут и приволокут ко мне!