То, что стало легче, обе почувствовали почти сразу. Белый туман стал реже посещать Лизу, а Лиля перестала так сильно горевать, и теперь постоянно крутилась возле матери – прижималась к ней то сбоку, то обнимала сзади, кладя голову на плечо. И всё время говорила про малыша: какой он родится, как себя будет вести, как нужно его купать, одевать, пеленать, кормить, играть, и почти каждый день рассуждала о том, как его лучше назвать.
Она развила бурную деятельность по обустройству будущего члена семьи: в родительскую спальню, которая стала теперь просто маминой, притащила разобранный манеж, вместе с мальчишками его собрала, вымыла, застелила чистым бельём и строго следила за тем, чтобы братья, норовившие по старой памяти забраться туда, не пытались пачкать чистое белье. Позаботилась о подобии пеленального столика и о месте для хранения детских вещей.
Во всём этом сильно чувствовалось влияние Зины. И Лиза, понимая это, наполнялась к ней огромной благодарностью и изредка возвращаясь к мысли о том, почему не эта добрая женщина её мать?
Ещё не закончились походы с Шуриком по врачам перед школой, а дочь и тетка стали уговаривать Лизу стать на учет по беременности. Она отчаянно упиралась – меньшим злом казалось, как прошлый раз, попасть в обсервацию без всяких анализов, чем приседать и улыбаться перед возмущенным гинекологом, придя к ней на таком сроке - почти накануне родов. Но Лиля просто умоляла мать сходить на узи - она сгорала от любопытства, кого ждать: мальчика или девочку.
Лиза, сидя в очередях, под кабинетами всех специалистов, утешалась тем, что это в первый и последний раз – роды уже совсем скоро, даже анализы она надеялась повторно не сдавать. Но всё равно полной горстью черпала укоры, возмущения, негодования врачей. Терпела, уговаривая себя, что это плата сама не знает за что, отработка каких-то прошлых долгов или что-то подобное.Терпела и продолжала ходить, замечая, что среди людей отвлекается, и так ей легче переносить горе.
Ещё висела над головой огромным тяжелым камнем необходимость записать в школу Шурика. Ужасно не хотелось туда идти, рассказывать про необходимость зачислить, когда все классы уже сформированы и наверняка переполнены. Но этот вопрос решился внезапно и удивительно просто при случайном участии Лили.
Она с младшими братишками много гуляла по центру, просили показывала им город, которого они почти не знали. Здесь, в старинном центре, с необычной архитектурой, помнившей ещё конки, общие удобства во дворе, печное отопление многоэтажных домов и готовку на плитах, топившихся дровами, мальчишки будто попадали в сказку. Они были очарованы, и потому тащили Лилю до очередной узкой лесенки из пористого серого камня, что бежала между домами на параллельную улицу, подныривали под нависающие ветви пышных высоких кустов с нежными розовыми цветками, и спрашивали – куда они сейчас попадут? И это точно не сказка? И не выскочит ли им навстречу какой-нибудь наездник на белой лошади, когда они спустятся до конца лестницы? Или дракон?
Лиля смеялась над неуёмной фантазией братьев, и неутомимо водила их по дворикам, лесенкам, маленьким площадям и скверикам. По пути в небольших магазинчиках покупала газировку, булочки или пирожные, которые они вместе ели, усевшись на тенистых лавочках или теплых каменных парапетиках, любуясь чудесными видами на дома и улочки внизу, на набережную и огромный парк с колесом обозрения. В такие моменты тоска девочки отступала, и на душе становилось легче. Поэтому такие прогулки она тоже любила.
В эти часы рассказывала и рассказывала младшим о том, как зародился город, как он рос, где и какая образовывалась слободка, кто в ней жил – купцы, мичманы и матросы, рыбаки, почему называлась так, а не иначе, какие там были дома и базары. Показывала им самые удивительные или уютные места, рассказывала про памятники, которые здесь, в центре, встречались на каждом шагу, про маленькие и большие храмы, уютно устроившиеся на центральном холме и на соседних, показала свою школу и окна своего класса.
Во время одной из этих экскурсий поблизости от школы им встретилась директриса, которая уже знала о смерти Николая Георгиеича. Она молча обняла девочку, крепко прижав к себе. Отец Лили активно участвовал в жизни школы, приглашая своих знакомых на мероприятия, проводя беседы с детьми, организовывая работу родительского комитета. Он был лично знаком с каждым учителем, со многими был дружен. И его смерть, конечно, была сильным потрясением для всех педагогов.