Но сейчас гадостно горькую таблетку выпила, походила, прислушиваясь к себе. Легче не становилось. Лиза начала паниковать. Она уже ходила слегка согнувшись, а дети требовали внимания. Набрала Зину.
- Теть Зин, привет. А ты не помнишь, те таблетки желтенькие, что ты от живота оставляла, как быстро действуют?
- Минут через двадцать. А у кого живот болит?
- У меня. Что-то не помогает. Наверное, надо теплое приложить.
- Ты ненормальная?! Нельзя теплое или горячее, если живот болит!
Лиза даже трубку отодвинула от уха.
- Ты чего, Зин?
- От горячего может быть кровотечение!
- Да это не беременность! – стала уговаривать её Лиза.
- Не в этом дело! Не клади горячего, слышишь? Лучше померяй температуру, и если будет повышенная, вызывай скорую.
- Чего, прямо сразу скорую?
Стало как-то пусто и немного страшно.
- Температуру сперва, поняла? А я собираюсь, сейчас приеду.
Лиза подняла себя с дивана, где пристроилась так удобно после очередного болезненного спазма, взяла градусник. Вскоре он пикнул. На экранчике светилось «38,0».
- Этот забугорный засранец вечно врет, - пробухтела, копаясь в аптечке в поисках нашего, родного и привычного стеклянно-ртутного «лекарства от всего». Но и родной и привычный её не порадовал. 37, 4. Лиза опять было скрючилась на диване, но Пашка, игравший с Гошиком, стал её звать. Опять пришлось сползать с насиженного места и брести в детскую.
Пока занималась с младшим, которого пришлось мыть, чуть не уронила его при очередном приступе боли и поняла, что, пожалуй, Зина права и пусть приедет кто-то обученный, кто разберется с этими болями в животе. С трудом закончив с младенцем, попросила старшенького поиграть с ним и отвлечь, а сама поплелась к городскому телефону.
Тетенька на том конце провода спросила о симптомах, как давно болит, ещё что-то и, записав адрес, обещала выслать машину. Лиза скрутилась уже возле входной двери на подставке для обуви, чтобы далеко не ходить. И не столько из-за боли, больше не хотелось снова плестись к двери, если сейчас приедет скорая или тетя Зина.
Последняя приехала раньше. И увидев Лизу, только недовольно сжала губы.
- Вызвала?
Ответила «Ага!», и кряхтела при этом как старая бабка, даже смешно стало.
- Дети где?
- В детской. Гошке поменяла подгузник, он чистый.
- Может, сумку тебе собрать?
Жалостливый голос Зины развеселил ещё больше.
- Зачем?
- А если в больницу заберу?
- Какая больница? О чем ты? Куда мне детей девать? Пусть уколют что-то, да и хватит. Мне нельзя сейчас болеть.
Зина опять недовольно сжала губы и, не соглашаясь с Лизой, покачала головой.
- Будут они спрашивать тебя, как же. А если это аппендицит? Заберут, как пить дать, заберут!
- Пусть приедут сначала. Ты вон и то быстрее появилась, хоть и общественным транспортом добиралась, а не машиной.
- Иди, ложись, - жалостливая складка сдвинула брови Зины, когда Лиза опять сморщилась и согнулась сильнее.
Бригада из двух неторопливых женщин, одна помоложе и постройнее, другая постарше, но покруглее, – степенно заканчивали какой-то разговор, поднимаясь по лестнице подъезда. Зина встречала их в дверях. Она испереживалась, думая как быть, если Лизу заберут в больницу. И жалко было девчонку, которая скрючивалась в гостиной на диване, но молчала, и хотелось поторопить такую нескорую скорую помощь.
- Где больной?
Зина повела медиков в комнату. Они так же неторопливо расселись по стульям рядом с Лизой, порасспрашивали, особенно внимательно – про клизму и про выпитое лекарство, многозначительно переглядываясь, помяли живот, померили температуру. Было заметно, что они сомневаются. Термометр с натикавшими 37, 3 градусами передавали друг другу несколько раз, скептически двигая бровями. И та, что пошире и постарше, сказала:
- Ну температура же. Повезли. Небось не съедят они нас. – И обратилась к Лизе. - Вещи собрали?
Та моментально скисла. И хоть сама чувствовала, что ей становится хуже, всё-таки надеялась на какое-то чудо: укольчик там или волшебную таблетку. Но Зина, стоявшая в дверях и горестно прикрывавшая рот ладонью, тут же с готовностью подтвердила: