– Никогда не мог понять, почему такая очаровательная женщина, как ты, не замужем, – сказал ей Том в первый день, как она вернулась из свадебного путешествия и вышла на работу. Кэрлис широко раскрыла глаза. Ей всегда казалось, что Тому совершенно наплевать, какая она – очаровательная, одинокая, замужняя или, может, святая, как дева Мария. – Я счастлив за тебя, Кэрлис. Теперь ты вполне устроена, – продолжал Том. – Вирджиния тоже рада. Она приглашает вас с Кирком на обед. В следующую субботу у нас будут гости.
– Вирджиния? – Кэрлис высоко подняла брови. Том кивнул, не понимая, что ее удивило.
Кэрлис проработала с Томом больше пяти лет. И ни разу ее не приглашали в их дом, неподалеку от Сентрал-парка. Дважды в год она встречалась с Вирджинией – под Рождество и на приеме в честь Дня независимости, но Вирджиния никак не выделяла ее, и ей всякий раз приходилось представляться. Итого, десять раз. У Вирджинии были модно уложенные волосы, днем она надевала платья от Эльзы Перетти, а вечером от Дэвида Уэбба, занималась гимнастикой, часами сидела в кресле дамского мастера и замаливала грехи добровольными пожертвованиями в синагоге. Вирджинии хотелось стать второй Франсуазой де ла Рента, но не хватало таланта и вкуса, да и муж был не тот. Что ж, приходилось удовлетворяться тем, что есть – деньгами и амбициями. И того, и другого было в достатке. Кэрлис поняла теперь, что, будучи одинокой, она оставалась невидимкой; теперь, когда она была замужем, к ней неожиданно начали выказывать интерес.
– Кэрлис! – Вирджиния Штайнберг принялась тормошить и целовать ее, словно они были лучшими подругами еще с пансиона. – Нет слов, как я рада, что вы пришли. И Кирк! Какое счастье снова видеть вас.
– Добрый вечер, Вирджиния, – сдержанно сказал Кирк и подмигнул Кэрлис. По дороге к Штайнбергам он рассказал ей, что последний раз был у них, когда работал еще у «Бэррона и Хайнза» и был женат на Бонни. Она ненавидела подобные сборища, которые входили в деловые обязанности мужа. В тот вечер Бонни, как правило, не прикасавшаяся к спиртному, выпила два бокала мартини и, когда подали закуски, встала из-за стола и неверной походкой прошла в спальню хозяев, где ее вырвало прямо на покрытую роскошным пледом кровать Вирджинии. Вирджиния была вне себя, и с тех пор Арнольдов больше не приглашала. Теперь, четыре года спустя, Вирджиния, казалось, вовсе не задумывалась над тем, что Кэрлис для нее раньше просто не существовала, а Кирк Арнольд был надолго отлучен от ее дома.
– Вы у меня самые дорогие гости, – ворковала она, знакомя Кирка и Кэрлис с приглашенной публикой, представлявшей собою пеструю смесь политических карьеристов, капитанов промышленности и нынешних и будущих клиентов «Бэррона и Хайнза». Обеды Вирджинии носили исключительно деловой характер, и, надо отдать должное, устраивала она их отменно. Впрочем, это был ее хлеб – она не могла себе позволить ударить лицом в грязь.
– Знаешь, Кэрлис, теперь ты еще быстрее пойдешь в гору. Я имею в виду после замужества, – сказал ей Том за кофе и шоколадными трюфелями. Когда-то Том ненавидел и боялся Кирка, но сегодня весь вечер только и говорил, какой он умный, замечательный и так далее. А тень от него падала на Кэрлис, и Том, всегда относившийся к ней покровительственно, сейчас был почти подобострастен. – Отныне ты серьезно будешь относиться к своей работе.
– Я всегда относилась к ней серьезно, – сердито откликнулась Кэрлис.
– Ну, а теперь будешь еще серьезнее, – настаивал Том; он знал, что Дэвид Дэй, экономист небольшой, но процветающей торговой фирмы, не прочь был познакомиться с Кирком, за карьерой которого следил уже несколько лет. От Тома не укрылось, что во время обеда Дэвид и Кэрлис о чем-то долго и оживленно беседовали. А поскольку ему давно хотелось заполучить Дэвида в качестве клиента, он подумал, что стоит познакомить его с Арнольдами. – Теперь ты рванешь, – продолжал он. – Попомни мое слово. И подумать только, – задумчиво произнес он, явно гордясь собою, – ведь это я разыскал тебя.
Кэрлис не могла взять в толк, почему, собственно, удачное замужество может каким-нибудь образом отразиться на ее карьере. Она считала, что все зависит от трудолюбия и способностей.