Ниночка у Исаака никаких эмоций не вызывала, с шефом явно не спала — она была некрасивой, но с отличной фигурой. На нее можно было смотреть и не заметить, пока не переведешь взгляд на тело, туго обтянутое поблескивающей, будто металлической тканью. То она похожа на золотую, но на серебро, то на медь. За эту особенность гардеробы и красивые формы сотрудники звали ее Скульптурой. И этим прозвищем она гордилась.
Все на планерке садились подальше от Петрова поближе к шефу — опять срабатывал отвратительны запах немытого тела финансового гения.
Когда все расселись, Луи де Грасс заговорил на отличном русском, почти без акцента. Только иногда автоматически переносил ударение в словах на последний слог.
— Я хочу сегодня сообщить вам приятное известие, — начал он, обнажив голливудские виниры, — Мы с Анной уезжаем в Париж на этот раз вместе — на две недели. И руководство компанией перепоручаем Исааку Петрову. — Это было неожиданностью. В прежние два года работы тут Исаак успел заметить, что всегда владельцы вместо себя «сажали Картошку» — именно с этим корнеплодом ассоциировался в его глазах главный экономист Игорь Леонидов (отчества были в компании не в обиходе).
Все посмотрели на лохматого красавца Исаака удивленно. И он шутливо раскланялся, хоть и для него решение руководства было неожиданностью.
— Поэтому сейчас мы распланирует не только день, но и две недели.
После этого все вставали и произносили какие- то цифры, касающиеся их компетенции. шеф их записывал себе в блокнот, как и секретарша.
— Указания получите от меня в письменном виде, — отпустил шеф всех взмахом руки. Остались только его жена и секретарша.
Исаак вышел, но направился на этот раз не прямиком в свой кабинет, а решил пройтись по этажу. Его интересовала Девочка-Белочка. Пришла она сюда просто по делу или работает тут?
И вскоре в одной их застекленных ячеек он увидел ее лицо в профиль. Такое маленькое и такое миленькое.
Томочка же смотрела на монитор и заставляла себя сосредоточиться на том фасоне куртки, который видела. Но ей было трудно. Гормоны бушевали. Она увидела свое отражение в стеклянной панели телефона, поставленного на подставку. И в этом черном зеркале она казалась себе африканкой с будто укушенными пчелой губами. И поразилась, как меняется лицо, когда все тело будто гудит от скорости крови, бегущей по сосудам. Тома не привыкла к такому, и ей не нравилось новое взвинченное состояние, ее напряжение сосков и то, что она почему-то задыхалась, будто пробежала дистанцию. Впрочем, она никогда не бегала — ни по утрам, ни днем. Это ей было ни к чему. Она поймала на себе взгляд коллегии и поняла, что она слишком наэлектризована, чтобы продолжат разглядывать модели одежды в компьютере. И решила пойти в магазин. Для вида распечатала и сложила вчетверо бумажку с образцами, шутливо помахала все еще удивленно разглядывающей ее Инне рукой, мол, убегаю по делам.
Она даже не заметила, что приближается время обеда. И решила попасть раньше других в кафе внизу здания.
Кафе было не дорогим, как, впрочем, не отличавшимся съедобностью. Но Тамара решила съесть сырник с чаем перед тем, как отправиться бесцельно бродить по магазинам. Но взяла холодный лимонад и шницель. Она поняла, что ей хочется мяса, движения и ветра в лицо. Она не думала в тот момент, что ей хочется секса — настолько новым было ощущение себя набухающей от страсти.
Тома не помнила вкуса съеденного. Проглотила все быстро и уже встала из-за стола, когда мимо нее прошел Исаак. И она втянула носом его запах пота и вдруг внутри все сжалось и потекло в трусы. И наступила боль, как от аппендицита сбоку и болезненные спазмы в животе.
Исаака, который почти прошел мимо, вдруг остановился, будто на стекло наткнулся и вернулся к девушке.
— Уже уходишь, — охрипшим, даже сиплым басом спросил он. И Тома посмотрела на него с таким выражением на беличьим личике, будто она лиса из мультфильма для взрослых. И поняла, что сейчас снова сядет за стол. А потом, когда этот странный тип поест, пойдет за этим громилой куда тот скажет.
«Тип» тоже съел поспешно бифштекс, все это время судорожно думая, куда девку повести по-быстрому. Далеко с такой эрекцией ему не уйти. И понял, что извергнется по дороге — такие «постельные глаза» стали у его девочки-припевочки, что не утерпеть.
Он не стал пить свой сок. И, вытирая салфеткой губы, спросил:
— Ты знаешь будку, где шаурму готовят? — И, не дожидаясь ответа, пошел впереди Тамары как-то странно, на полусогнутых.