Музыка альбома сделана всего на двух инструментах: на неисправном фарфиза-органе и ритм-машине.
Музыка Suicide — это монотонный, захлебывающийся в себе гул. Очень часто один и тот же аккорд долбится от начала песни до ее конца, впрочем, песни группы — это вовсе не песни, а скорее треки. Никакого изменения по ходу песни не происходит, напряжение не растет, но и не ослабевает; облегчения, смены гармонии или настроения не наступает. Suicide радикализовали и довели до абсурда минималистическую концепцию Velvet Underground.
Ритмически Suicide больше всего похожи на рока-билли.
Алан Вега не столько поет, сколько голосит — ноет, шепчет, бормочет, говорит, скрипит и, конечно, кричит. То он холоден и безучастен, то надрывно истеричен. В стиле Алана Веги несложно расслышать манеру Элвиса Пресли; Suicide и называли «Элвисом Пресли из ада». Голос Веги пропущен через ревербератор, снабженный чудовищным эхо-эффектом, голос размазывается в пространстве, становится эфемерным.
Похоже, секрет очарования ранних Suicide состоит в контрасте между как бы находящимися за кадром рок-н-ролльным драйвом и сентиментально-китчевым вокалом Элвиса Пресли, с одной стороны, и стоящим на переднем плане агрессивным психопатологическим минимализмом — с другой.
Suicide явно провоцировали аудиторию.
В группе возмущало все: во-первых, отсутствие гитаристов и барабанов, во-вторых, дикий синтезаторный рев. Мягкий и мелодичный синтезаторный гул Kraftwerk воспринимался как нечто инопланетное, Suicide же звучали как черт знает что.
Внешний вид музыкантов тоже не давал возможности пройти мимо. Волосы Алан Вега перевязывал широкой лентой, а иногда платком. На теле — ковбойская разноцветная рубаха и спущенная с плеч кожаная куртка с ужасно длинной кантри-бахромой. На попе — широченные шелковые штаны с блестками. Одутловатое лицо с выпуклыми широко расставленными глазами. Взгляд котика-алкоголика. В руках — цепь. Этой цепью Алан размахивал над головой, прохаживаясь во время концерта по клубу, колотил ею по стенам и, конечно, отбивался от публики.
Как реагировала публика? Она была в ярости: по слухам, в истории человечества большей ненависти не вызывал никакой другой поп-коллектив. На сцену летели плевки, бутылки и ножи. После окончания выступления в Торонто о стоящий на сцене электроорган еще пятнадцать минут бились пустые бутылки.
Один раз во время концерта в Берлине в 77-м Алан Вега, увидев в зале четырех одетых в костюмы и галстуки клерков, спрыгнул со сцены в зал и, воя от ненависти, рванулся к ним, крутя над головой цепью. Впрочем, драка не состоялась, Алану успели крикнуть, что перед ним Kraftwerk.
Одним словом, культ.
Kraut-rock
Во второй половине 70-х появились два новых музыкальных явления — эмбиент и индастриал; грубо говоря, эмбиент — это нежные переливы, а индастриал — не нежные.
Возникли они не на пустом месте.
Немецкие группы первой трети 70-х в Великобритании довольно неуважительно называли краут-роком. Слово «kraut-rock» можно приблизительно перевести как «травяной рок» или «капустный рок»: это немецкие психоделические команды Ash Ra Temple, Amon Duul II, Popol Vuh, Guru Guru, Can, Claster, Tangerine Dream, ранние Kraftwerk, а также Neu! Faust, Harmonia и многие-многие прочие. Все они играли инструментальный хиппи-рок и не гнушались электроникой для вящего психоделического эффекта — получалось беззастенчивое космическое отъезжалово.
Барабанщик группы Can, Яки Либецайт, бывший джазист, стучал на редкость однообразно. Его называли живым метрономом, один и тот же ритм не менялся в течение всей песни, сколько бы она ни шла, а попадались, надо сказать, довольно длинные. Яки колотил как бесстрастная машина, кстати, он и до сих пор этим занимается. Характерно его заявление: «Музыка — это дело Бога или машины». Грув Либецайта был абсолютно холодным, отчужденным и как бы не замечающим ничего вокруг. Can записывали свои импровизации на двухдорожечный магнитофон, а потом басист, исполнявший одновременно и обязанности звукотехника, Хольгер Шукай, резал пленку на части и склеивал из них готовые песни. Can звучали еще как рок-группа, а ребята из Faust кромсали и переклеивали свои пьесы до полной неузнаваемости.
Медитативный капустно-космический рок к середине 70-х порастратил свое безумие, стал куда тише, мелодичнее и зануднее и сполз в эмбиент и нью-эйдж. Его более жесткий и сумасбродный вариант всплыл в индастриале.