За это время набиралось энное количество замечаний, которые необходимо было внести в документацию. Утром все отправлялись на работу, а мы возвращались с дальней площадки и передавали замечания ребятам из группы для оформления разрешения на изменения. Пока документы готовились, в радиоузле сектора удавалось полчаса поспать. А затем — утверждение у руководства разрешений, их размножение. Размноженные документы по требованию заказчиков представлялись им к началу очередной ночной сборки. Только на таких условиях разрешалось проводить последующую сборку.
Днем, бывало, звонила секретарь Б. Г. Музрукова и, если я был на месте, соединяла с ним. Как правило, он интересовался ходом работ, спрашивал, что и где “затирает” и “пробуксовывает”. И после такого разговора все проблемы как-то рассасывались.
В этот сумасшедший 1961-й стал еще яснее стиль работы директора, удивительный для нас: он всегда стремился получить информацию от непосредственных исполнителей, а не ту, которую докладывало начальство и которая передавалась, как правило, в слегка или сильно искаженном виде».
Лауреат Ленинской премии инженер-конструктор А. С. Россихин: «В 1968 году возникла проблема подтверждения безопасности наших изделий при эксплуатации их подразделениями ВМФ. Для выполнения этой задачи наш институт должен был доставить на Северный флот специальные образцы. Информация о начале работ запоздала, и единственным способом обеспечить работу в срок остался один — образцы доставить на Север самолетом, что было возможно лишь с разрешения Главка. Но Г. А. Цырков (начальник Главка) такого разрешения не дал. Сроки проведения работ приближались неумолимо. Случайно я узнал, что Г. А. Цырков находится в командировке на нашем заводе. Я отправился на поиски и встретил его в сопровождении Бориса Глебовича недалеко от заводоуправления. Решительно преградив им путь, попросил выслушать меня. Мы прошли в кабинет директора завода, и я подробно изложил суть дела. Неожиданно меня горячо поддержал Борис Глебович. Он говорил о том, как важно держать данное слово, заботиться о сохранении авторитета института и отрасли в целом. Таких эмоций у Бориса Глебовича ни до, ни после я больше никогда не наблюдал. Наши совместные усилия увенчались успехом — разрешение было получено, необходимые образцы доставлены к месту работ в срок».
Простота решений, принимаемых Б. Г. Музруковым, иногда казалась настолько очевидной, что теперь, по прошествии многих лет, они могут восприниматься как тривиальные. Между тем они приводили, своевременно и короткими путями, к удачным результатам, позволяя двигаться далее по цепочке сложных операций. Одним из методов, который частенько использовал Борис Глебович, было обращение за информацией о ходе дела к непосредственному исполнителю работ. Об одном конкретном случае в своих воспоминаниях рассказывает П. Д. Ишков: «Работы, выполняемые нашим конструкторским отделом, находились под пристальным вниманием Ю. Б. Харитона, В. А. Давиденко, Д. А. Фишмана. Что же касается производственной стороны, то здесь процесс контролировался Б. Г. Музруковым, причем внимательно и строго.
Примером того, как поступал Борис Глебович, может послужить один запомнившийся мне случай. Шло изготовление приборов для комплектации зарядов, отправляемых на ядерные испытания на Новоземельский полигон. Время диктовало жесткие сроки, и Музруков проводил оперативные технические совещания по заранее разработанному графику. Исполнители об этом знали и являлись на совещание подготовленными. И вдруг выясняется, что сборка приборов в производстве 33 задерживается из-за того, что цех пластмасс не поставляет в срок небольшие детали. Руководство завода на вопрос о причинах задержки объяснило, что детали конструкторами спроектированы неправильно. Конструкторы возражали. Явно возникала неразбериха. Тогда на совещание был вызван мастер из производственного цеха. Когда он вошел в кабинет, воцарилась необычайная тишина. Борис Глебович спросил о сроках изготовления деталей. Мастер ответил, что детали в нужном количестве изготовлены, приняты ОТК и военной приемкой, упаковываются и передаются цеху 33. Очередная партия изготавливается, вопросов нет».
Ставшая легендарной справедливость Б. Г. Музрукова, безусловно, в своей основе имела беспристрастное, объективно-доброжелательное отношение ко всем сотрудникам, ко всем работающим коллективам. И все-таки можно сказать, что завод во многом был ему дороже и ближе других подразделений КБ-11 как направление деятельности, давно и хорошо знакомое, как организация людей, родственных ему по своей сути. Он глубоко понимал проблемы, возникающие на заводе в связи с постоянно растущим объемом задач, которые решал институт. Ему были ясны и он умел полностью раскрыть возможности, имеющиеся в коллективе для разрешения производственных сложностей. И люди воспринимали его мудрое руководство с пониманием и поддержкой.