Умолкнув, юноша поднял руку (жест был небрежным, под стать его тону), и что-то, взлетев с подоконника, легло в его ладонь; распознать в этом предмете музыкальную шкатулку не составило труда.
«Алмазы уже там, — догадался Глеб. — И тот, что был в перстне Кали, и украденный Шульцем, и похищенный в «Грей Тауэре».
Подавив страх, Глеб тихо спросил:
— Кто вы?
— Сказать честно? — Повелитель задумчиво провёл пальцем по шкатулке. — Я и сам уже не знаю.
Он пнул валявшийся у ног мяч. Глеб молча наблюдал; зачем их позвали? Убить могли и снаружи, а значит, пока не убьют… Но и вряд ли отпустят.
— Отпущу, — Повелитель «поймал» его мысль. — Только прежде вы будете слушать. Кстати, — он покосился на Дзиро, чьё дыхание вдруг стало шумным, — перестань призывать огонь: вам же сказали — вы здесь не маги. Обещаю, что первым не нападу.
Дзиро ответил злым взглядом, а Повелитель вновь обратился к Глебу:
— В «Грей Тауэре» ты спросил, зачем нам с Агапией шкатулка и ёкаи — не хочешь спросить ещё раз?
— А вы расскажете? — не поверил Глеб. — Раскроете нам свой план?
В ответе Повелителя прозвучала ирония:
— Ну мы ж вроде не чужие — так часто встречаемся, что я стал к вам привыкать. И уж если я вас до сих пор не прикончил, то может, нам пора стать союзниками?
— Чего?.. — вырвалось у Глеба.
— Размечтался… — процедил Дзиро.
Но Повелителя это не огорчило — наверное, он их реакцию предсказал.
Встав к ним спиной, он вдруг спросил невпопад:
— Вы любите сказки? Готов спорить, слов «жили-были» от меня вы не ждёте… А я лишь хочу рассказать сказку. Дослушав, сможете уйти — если пожелаете.
— Так мы уже желаем… — ввернул Баюн.
Хмыкнув, Повелитель начал — да с такой интонацией, словно и впрямь сказку рассказывал:
— Жили-были два племени, враждовавших между собой. Было это в аномалке, — тут Глеб удивился, но затем смекнул, что и маги раньше жили племенами. — Из дюжины волшебников призвать стихии тогда мог лишь один: волхвы, шаманы, друиды — в разных местах их звали по-разному. В племенах, о которых идёт речь, были шаманы… и у одного из них рос сын.
Повелитель умолк. Весь в белом, он казался фантомом; у Глеба вдруг возникла мысль, что его тут быть не должно.
— Сын шамана, — продолжил Повелитель, — мечтал прекратить вражду племён, начавшуюся задолго до его рождения и унёсшую жизни двух его братьев. Парень был добр, но самоуверен… думал, что в одиночку разрешит давний конфликт. Ради этой благой цели он призвал спиритуса по имени Тхраагш. На древнем и ныне забытом языке это означало «Повелитель».
Глеб невольно напрягся. Скулы Дзиро выдались ещё резче, шерсть Баюна сверкнула. Ну а «сказка» продолжалась:
— Тхраагш славился тем, что подчинял других духов; он был одним из сильнейших спиритусов того времени, а чтобы стать ещё сильнее, пил человеческую кровь. Именно таких, как он, в неволшебке зовут демонами, и я даже не удивлюсь, если Тхраагш стал причиной появления пары дюжин легенд. Против подобных ему монстров есть амулеты, но юноша, призвавший Тхраагша, обещал снять свой амулет и отдать часть собственной крови в обмен на услугу — прекращение войны. Дух согласился и сделал всё так, как велел ему юноша: он похитил двоих детей — мальчика и девочку… сына и дочь обоих вождей враждовавших племён. Затем Тхраагш явился к вождям и дал им выбор: либо те заключат мир, либо живыми они своих отпрысков не увидят. И вожди его послушались. Ради чужих детей они не мирились годами, а ради своих договорились за день.
— Узнаю людей, — вставил Баюн.
— И что было потом? — тихо спросил Глеб.
— Дети вернулись к вождям, а Тхраагш пришёл за расплатой. Юноша сделал, что обещал — лёг на траву и вскрыл себе вену. Всю его кровь дух не взял бы: у них был уговор, что мальчишка не умрёт. Но в племени узнали, кто виновник похищений, и вместо благодарности решили наказать их: в разгар ритуала из-за деревьев вышел шаман — отец парня — и на лбу собственного сына начертил руну. В тот момент дух ещё пил его кровь; они с мальчиком были связаны, а руна связала их окончательно… она фактически связала их души, заодно и лишив их возможности сопротивляться. Потом шаман провёл обряд, нанеся ту же руну на камень, чтобы он стал для них тюрьмой: души мальчишки и Тхраагша, освободившись от плоти, оказались в куске гранита. Вечность в заточении — вот на что их обрекли.
Повисла тишина. Глядя на Повелителя, Глеб переваривал услышанное.
Руна связала их души… то есть они стали едины. А в Танабэ кровь Повелителя сбила с ног и духов, и людей. Дею это удивило, но теперь-то всё ясно: он и спиритус, и человек!