– Я должен дать показания о своем пребывании в Патагаме.
Глаза Эмили расширились.
– Зачем?
– Это все, что мне разрешили сказать тебе. Черт побери! – Шеп сделал шаг назад, и губы его вытянулись в тонкую линию. – Просто не могу поверить. Почему сейчас? Я так долго ждал, когда ты подойдешь ко мне и скажешь, что настало время поговорить о будущем.
– Ты ждал, пока этот вопрос подниму я? Ты знал, что собираешься делать дальше, но ждал, пока я… Почему? Я не понимаю этого, или ты, или… – Эмили вскинула руки. – Или не знаю. Все это какой-то кошмар.
– Я не шучу, – мрачно произнес Шеп. – Мне пора собирать вещи.
– Собирать вещи?
– Эти люди ждут меня, Эм. Я должен ехать прямо сейчас. – Сейчас? – Эмили покачала головой. – Я чувствую себя попугаем. Это похоже на повторение прошлого. Я слышу слово «Патагама» – и в следующий момент тебя нет.
Шеп порывисто обнял ее.
– Нет, Эмили, это совсем не так, как в прошлый раз. Я не хочу уезжать, разве ты не видишь? Я не хочу оставлять тебя, но у меня нет выбора. Не знаю, сколько меня не будет и когда я смогу позвонить тебе. Но я свяжусь с тобой и вернусь сюда как можно скорее. И мы поговорим, Эмили. Мы обсудим будущее, как хотели только что сделать.
– Нет! – воскликнула Эмили, вырываясь из его рук. Она пятилась, пока не уперлась в стену. – Не говори этого. Не произноси при мне слово «отложить». Только не сейчас, только не это…
Шеп изумленно смотрел на нее.
– Эмили, пожалуйста, я…
– Нет, нет, нет! – твердила Эмили, обхватив себя руками за плечи. – Я знала, что сказка должна закончиться. Я знала это. Но я, глупая, надеялась. Я все время цеплялась за надежду, что ты скажешь что-то или сделаешь что-нибудь, чтобы заставить меня поверить, что теперь все будет по-другому, что ты действительно изменился.
– Черт побери, Эмили! Ты слушаешь, что я говорю? Мне не дали сейчас права выбора. Я должен ехать в Вашингтон. Это не мое желание.
– Поездка в Патагаму – это был прежде всего твой выбор, Шеп. – Эмили покачала головой, и глаза ее наполнились слезами. – Ты можешь хоть раз взглянуть в лицо фактам? Ну хорошо, ты не можешь не поехать в Вашингтон и не дать показания о Патагаме. Но эта поездка прямое следствие решения, принятого тобой много месяцев назад. То, что происходит сейчас, происходит потому, что ты сделал это тогда. Я не могу и не хочу забывать об этом. – Слезы катились по щекам Эмили. – О да, сказка кончена, реальность стучится в дверь со своей горькой правдой. Поезжай, Шеп. Они ждут тебя. Не стоит испытывать их терпения…
Шеп поднял руку, призывая ее к молчанию.
– Эмили, пожалуйста, послушай меня всего одну минуту. Пожалуйста, я…
В дверь спальни постучали.
– Мистер Темплтон? Извините, но нам пора ехать. Самолет ждет.
– Да, да, иду! – крикнул Шеп и провел рукой по волосам Эмили. – Мой чемодан по-прежнему в комнате для гостей, – сказал он. – Я соберу его там, потом загляну посмотреть на детей. О Господи, Эмили, мне не хочется оставлять тебя вот так. Я столько хотел сказать тебе… А при мысли о том, что я оставляю тебя плачущей, сердце мое готово разорваться.
– Пора тебе увидеть мои слезы. – Эмили почти задыхалась от рыданий. – Я всегда плакала, когда ты уезжал, но старалась, чтобы ты этого не заметил. И всегда была к твоим услугам, когда ты возвращался домой. Кроме возвращения из Патагамы. Это – совсем другая глава. Мы не женаты, Шеп. Я не твоя жена. Если… – Она вскинула подбородок, не обращая внимания на слезы. – Если захочешь навестить детей, закончив свои дела в Вашингтоне, пожалуйста, позвони сначала, чтобы я назначила удобное для меня время.
– Что ты такое говоришь? – Кровь застучала у Шепа в висках.
– Мне кажется, я высказалась ясно. – Эмили смотрела в пол. – До свидания, Шеп.
Шеп посмотрел на нее долгим взглядом, затем вышел и захлопнул за собой дверь с такой силой, что со стены упала картина, стекло которой разлетелось вдребезги.
Эмили рыдала и не пыталась сдержать рыдания, ей не хватало воздуха. Опустившись на колени, она закрыла лицо дрожащими руками.
Время потеряло для нее значение – она все плакала и плакала. Слезы текли и текли, словно омывая ее душу. Она плакала обо всем, что произошло с ней за последний месяц и чего не будет больше никогда. Она думала, что готова к этому, готова к концу сказки, к тому времени, когда придется жить воспоминаниями. Но все оказалось так жестоко, так ужасно и так реально, и Эмили почувствовала, что не готова встретиться с этим испытанием лицом к лицу.
Эмили тяжело вздохнула. Она была жертвой собственной слабости, неспособности порвать с человеком, который раз за разом разбивал ее сердце. То, чего требовал ее разум, не воспринималось ее сердцем. Та ледяная волна несчастья, что поглотила ее теперь, была ее виной, расплатой за то, что она позволила Шепу пробиться через защитные барьеры, которые она выставила, зная, что он способен причинить ей боль. Она снова заливалась слезами, и некого было винить в случившемся, кроме себя самой.