— Я знаю, что ты имеешь в виду. Иногда думаешь, что жизнь была бы проще, если бы закон был универсален. Все дело в том, что в каждом новом случае хочешь, чтобы стороны получили по возможности полное удовлетворение.
Джеймс Херли пристально посмотрел на него, но тот говорил без намека на то, что произошло с его сыном.
— Ты закончишь как фашисты, если не примешь окончательного решения, — сказала Лаура.
— И все-таки иногда судьи ошибаются, — заявил Джеймс.
— Ты никогда не стал бы ничего делать, если бы не считал, что в тот момент это было правильно, — заметила Лаура.
— А после? Что случится потом?
Лаура и Алан переглянулись. Джим никогда таким не был.
— Ну, как в прежние времена, судью не станут казнить. Ты же никому не выносил смертного приговора, — сказал Алан. Он хотел быть убедительным, но у него не получилось.
— Нет, не смертный приговор.
— Пойдем выгуляем собак? — предложила Лаура.
Они пошли вдвоем, брат с сестрой, как и прежде, когда были детьми.
— Я могу помочь? — спросила она.
— Нет, Лаура, я слабый человек, если позволю заглянуть себе в черную душу.
— Нет, ты мой брат, а еще ты самый лучший священник.
— Я не самый лучший.
После того дня отец Херли понял, что должен немедленно прекратить корить себя. Какой смысл в том, что он сделает жизнь близких людей невыносимой? Да, их сын напился и сбил насмерть девушку, а потом сбежал. Теперь это не давало ему покоя. Ну и что будет, если он лишит покоя и их?
В последующие месяцы он гнал от себя все сомнения и ощущение, что предает свою единственную семью, не говоря им правды. Вскоре он начал непринужденно смеяться над шутками своего племянника и перестал замечать его колкие замечания.
Он с радостью смотрел на то, как гордились родители Грегори своим сыном. Это напомнило ему те годы, когда он думал, что нет семьи счастливее и дружнее, чем его. Возможно, они никогда не будут платить за свое счастье. Он старался не замечать, что Грегори сидит перед ужином со стаканчиком джина, за едой не отказывает себе в бокале вина, а после выпивает виски. Отказ от спиртного длился недолго, так же как и отношения с девушкой.
— Она слишком решительна, дядя Джим, — рассказывал он, смеясь, когда вез отца Херли, причем слишком быстро, что не нравилось священнику. — Она абсолютно идеальна, без сучка и задоринки.
— Это же прекрасно, — сказал отец Херли.
— Это невыносимо, никто не может быть идеальным.
— Как ты думаешь, ты ее любил?
— Наверное, да. Но это было невыносимо: ты или белый, или черный, или честный, или лгун, или ангел, или дьявол, а в мире все не так.
Отец Херли посмотрел на красивый профиль сына своей сестры. Мальчик уже забыл о девушке, которую убил. Лицемерие и ужас той ночи и впрямь были стерты из его памяти. Он отвозил отца Херли домой, потому что у того машина вышла из строя.
Грегори собирался съездить к родителям в середине недели, чтобы поговорить с отцом о кредите. Ему мог подвернуться шанс, который выпадает людям только раз в жизни. Что-то, в чем он пока не слишком разбирается, но он должен вложить в него деньги. Отцу Херли стало нехорошо от самоуверенности. Но кто он, если не человек с недостатками? Он готов лгать, когда это нужно. Это был странный визит. Алан словно извинялся, что не может дать сыну такую сумму, хотя тот и не объяснил, зачем ему нужны деньги.
Грегори сказал, что немного покатается вокруг озера.
Лаура одобрила его решение. Она сожалела, что Алан не мог дать ему эти чертовы деньги: все равно они все станут его когда-нибудь, так зачем же откладывать сейчас?
К половине одиннадцатого Грегори не вернулся.
Отец Херли знал, что он пошел в паб на дороге к озеру. Он сказал, что пойдет прогуляется. Пройдя три мили, он нашел своего племянника за стойкой, где его отказывались обслуживать.
— Пойдем, я отвезу тебя домой, — сказал он голосом, в котором, надеялся, не было злости.
Когда они дошли до машины, Грегори оттолкнул его:
— Я сам могу прекрасно вести.
У Джеймса Херли был выбор, когда племянник уже сел за руль: поехать с ним или нет.
Он открыл дверь.
Повороты были слишком круты, а видимость недостаточна.
— Умоляю тебя, сбавь скорость, ты же не знаешь, что за поворотом, и мы не видим огней.
— Не умоляй меня, — сказал Грегори, глядя на дорогу. — Ненавижу, когда люди начинают плакать и умолять.
— Тогда я прошу тебя…
Неожиданно перед ними возникла повозка с ослом, которая вмиг перевернулась, рассыпав все содержимое на дорогу. Из повозки вылетели двое мужчин.