- Можно мне попробовать? - спросил он.
Он взял молотки. Гитара издала несколько едва ощутимых звуков.
Сорок пять секунд спустя он опустил молотки. Эхо смолкло.
- А зачем ты треснул меня по шлему в самом конце? - осторожно поинтересовался Глод.
- Извини, - сказал Имп. - Я немного отвлекся. Мне показалось, что ты тарелка.
- Это... необычно... - сказал тролль.
- Музыка... в камнях, - сказал Имп. - Ты просто доллжен помочь ей выйти наружу. Музыка вообще содержится во всем, надо только знать, как искать.
- Можно мне попробовать этот рифф? - спросил тролль. Он взял молотки и прошаркал на свое место среди камней.
А бам боп а ри боп а бим бам бум.
- Что ты с ними сделал? - спросил он. - Они зазвучали... неистово.
- Неплохо звучит, - сказал Глод. - Очень доже неплохо.
Этой ночью Имп спал, заклинившись между крошечной кроваткой гнома и громоздящемся Лайасом. Он улегся и вскоре захрапел. Струны гитары рядом с ним сладко пели. Убаюканный этими почти неслышными звуками, он совершенно забыл о арфе.
Сьюзан проснулась. Кто-то дергал ее за ухо. Она открыла глаза.
- ПИСК?
- О, нет...
Она села в постели. Остальные девочки спали. Окно было распахнуто, поскольку в школе приветствовался свежий воздух. Он был доступен в любых количествах и совершенно бесплатно.
Крысиный скелет заскочил на подоконник и, убедившись, что она наблюдает за ним, спрыгнул в ночь.
Насколько Сьюзан могла понять, мир предлагал ей два варианта, на выбор. Она могла остаться в постели или последовать за крысой. Что было бы, безусловно, исключительно глупым поступком. Слащавые персонажи книжек часто поступают именно так и заканчивают в каком-то идиотском мире, населенном гоблинами и говорящими животными с задержками в развитии. И это, как правило, такие слабые, плаксивые девочки. Они позволяют проделывать с собой что угодно, не придпринимая ни малейшей попытки дать отпор. Они просто плывут по течению, произнося фразы типа "Господи храни", в то время как любое разумное человеческое существо быстро организовало бы все как надо.
Тем не менее, когда обо всем этом думаешь в таком вот разрезе, оно представляется довольно соблазнительным. О мире сделано слишком много поверхностных суждений. Сьюзан всегда говорила себе, что задача таких людей, как она (если такие, конечно, существуют) - привести все в порядок. Натягивая платье и перелезая через подоконник, она до последнего момента была уверена, что сейчас вернется в постель.
Крыса тонкой тенью скользила через залитый лунным светом газон. Сьюзан бросилась за ней. Та привела ее к конюшням, где и растворилась в тени. Через некоторое время, в течение которого Сьюзан слегка мерзла и в гораздо большей степени ощущала себя идиоткой, крыса вернулась, таща предмет гораздо больший ее самой. Он походил на сверток старого тряпья. Затем крысиный скелет отошел на несколько шагов, разбежался и дал свертку хорошего пинка.
- Ну ладно, ладно!
Сверток открыл глаз, который принялся дико вращаться, пока не сфокусировался на Сьюзан.
- Я предупреждаю тебя, - сказал сверток. - Я не произношу слов на Н.
- Извините? - сказала Сьюзан.
Сверток разернулся, поднялся, шатаясь, на ноги и расправил неопрятные крылья. Крыса перестала его пинать.
- Я же ворон, так? - сообщил он. - Одна из немногих говорящих птиц. Первое, что люди говорят, это - о, ты же ворон, давай, скажи то слово на Н... Если бы я получал пенни за каждый раз, я бы...
-ПИСК.
- Ну ладно, ладно, - ворон взъерошил перья. - Вот эта штука - это Смерть Крыс. Заметила у него косу, клобук, да? Смерть Крыс. Очень важная персона в крысином мире.
Смерть Крыс отвесил поклон.
- Проводит много времени под амбарами и везде, где люди рассыпают отруби со стрихнином, - сказал ворон. - Очень добросовестный.
- ПИСК.
- Ну хорошо. А что ему надо от меня? - спросила Сьюзан. - Я-то ведь не крыса.
- Весьма проницательное замечание, - сказал ворон. - Слушай, я ведь не напрашивался. Вот только что дремал на своем черепе, а в следующую минуту он хватает меня за ногу... Быть вороном, как я это называю... Я ведь настоящая оккультная птица...
- Прошу прощения, - сказала Сьюзан. - Я знаю, что это такой сон, но все же хочется в нем разобраться. Ты сказал... дремал на своем черепе?
- О, ну конечно не мой собственный череп! - сказал ворон. - Кого-то другого.
- Чей же?
Глаза ворона дико завращались. Он никак не мог управиться с ними, так чтобы они смотрели в одну точку. Сьюзан с трудом подавила желание повращаться вместе с ними.
- Слушай, откуда мне знать? Он попал ко мне без наклейки, - сказал он. - Просто череп и все. Послушай... Я работаю с волшебником, так? Внизу, в городе. Сижу целый день на этом черепе и говорю людям "карр".
- Зачем?
- Затем что ворон, сидящий на черепе и говорящий "карр" - это значительная часть волшебнического modus operandi, так же как здоровенные капающие канделябры и древнее чучело крокодила, свисающее с потолка. Разве ты этого не знала? Я полагал, что об этом знает всякий, кто знает все обо всем. Затем, что настоящий волшебник может обойтись даже без зеленого бурлящего варева в бутылках, но без ворона, который сидит на черепе и говорит "карр"...
- ПИСК.
- Послушай, ты собираешься вести диалог с людьми, - сказал ворон устало. Один глаз он направил на Сьюзан. - Он не отличается утонченным умом, вот этот вот. Крысы не склонны пускаться в философские рассуждения после смерти. Так или иначе, а я единственое говорящее существо в окресностях, которое он знает.
- Люди говорящие, - сказала Сьюзан.
- О, это так, - сказал ворон. - Но ключевое свойство людей - ты можешь назвать это решающей особенностью - состоит в том, что они не склонны вскакивать среди ночи только потому, что крысиному скелету срочно понадобился переводчик. Кроме того, люди его вообще не видят.
- Я его вижу, - заметила Сьюзан.
- Ах! Я уверен, чты ты уже постигла всю соль этого дела, уловила самую его суть, - сказал ворон. - Проникла в сокровенные глубины, можно сказать.
- Послушай, - сказала Сьюзан. - Я бы хотела, чтоб ты знал - я не верю в то, что все это вообще происходит. Я не верю, что здесь есть Смерть Крыс с косой и в клобуке.