- А гномий хллеб? - спросил Имп.
- Тебе нравится гномиий хлеб? - спросил Глод.
- Я очень ллюбллю его, - сказал Имп.
- Что, настоящий гномиий хлеб? - уточнил Глод. - Ты уверен?
- Да. Он хрустящий и очень вкусный, воистину!
Глод пожал плечами:
- Это доказывает, что ты не врал, - сказал он. - Тот, кто любит гномиий хлеб, не может быть эльфом.
В забегаловке было почти пусто. Гном, до подмышек скрытый фартуком, смотрел на них поверх стойки.
- У вас подают хрустящую крысу? - спросил Глод.
- Лучшая клятая крыса-фри в городе, - ответил Гимлет.
- Тогда мне четыре хрустящих крысы.
- И гномий хлеб, - сказал Имп.
- И кокс, - добавил Лайас.
- Крысиные головы или крысиные ноги?
- Нет. Четыре хрустящих крысы.
- И кокс.
- Крыс подать с кетчупом?
- Нет.
- Ты уверен?
- Никакого кетчупа.
- И кокс.
- Два крутых яйца, - сказал Имп.
Окружающие одарили его странными взглядами.
- А что такое? Я просто ллюбллю яйца вкрутую, - добавил он.
- И кокс.
- И два яйца вкрутую.
- И кокс.
- Семьдесят пять долларов, - сказал Глод, когда они уселись. - Сколько будет семьдесят пять долларов умножить на три?
- Много долларов, - сказал Лайас.
- Больше двух сотен долллларов, - уточнил Имп.
- Думаю, мне не приходилось видеть две сотни долларов за раз, - сказал Глод. - Во всяком случае, наяву.
- Мы добудем деньги? - спросил Лайас.
- Мы не можем добывать деньги, играя музыку, - сказал Имп. - Это Закон Гилльдии. Еслли они поймают тебя, они отберут твой инструмент и засунут... он запнулся. - В общем, еслли ты фллейтист, то это будет то еще удоволльствие, - припомнил он.
- Не думаю, что тромбонисту придется легче, - заметил Глод, посыпая крысу перцем.
- Я не могу вернуться домой, - сказал Имп. - Я сказалл им... В общем, я не могу. Да даже если бы я мог, мне бы пришллось вытесывать моноллиты, как мои братья. Все, что их интересует, это их каменные круги.
- А если я сейчас вернусь домой, - сообщил Лайас, - я буду дубасить друидов.
Оба украдкой чуть отодвинулись друг от друга.
- Тогда нам надо играть там, где Гильдия нас не найдет, - сказал Глод весело. - Надо найти какую-нибудь заточку...
- Заточка у меня есть, - заявил Лайас с гордостью. - Из напильника.
- Я имею в виду ночной клуб, - пояснил Глод.
- Ночью она никуда не деваются.
- Я уверен, - сказал Глод, оставляя эту тему, - что в городе полно заведений, которым не нравится платить по ценам Гильдии. Мы могли бы дать несколько разовых концертов и без труда заработать.
- Что, втроем? - спросил Имп.
- Конечно.
- Но мы играем гномью музыку, челловеческую музыку и троллллью музыку. Вряд лли они совместимы. Я имею в виду, что гномы сллушают гномью музыку, ллюди сллушают челловеческую музыку и тролллли сллушают троллллью музыку. Что поллучится, еслли мы смешаем их? Нечто чудовищное.
- А что такое? Мы неплохо уживаемся, сказал Лайас, привстав чтобы добыть со стойки соль.
- Мы же музыканты, -сказал Глод. - А это совсем другое дело.
- А, да. Верно, - согласился Лайас.
Он сел.
Раздался треск.
Лайас встал.
- Ох, - произнес он.
Имп медленно и с величайшей осторожность взял с лавки то, что осталось от его арфы.
- Ох, - повторил Лайас.
Струны скрутились с печальным звуком.
Смотреть на это было все равно как на смерть котенка.
- Я выигралл ее на Эйстеддфоде, - произнес Имп.
- Ты сможешь склеить ее назад? - спросил Глод наконец.
Имп покачал головой:
- В Лламедосе не осталлось никого, кто знает, как это деллать.
- Да, но на Улице Искусных Ремесленников...
- Я действительно извиняюсь. Я имею в виду - действительно извиняюсь. Не могу понять, как она тут оказалась.
- Это не твоя вина.
Имп безуспешно пытался сложить обломки вместе. Музыкальный инструмент нельзя починить. Он помнил, как об этом говорили старые барды. У них есть душа. У всех инструментов есть душа. Когда их ломают, душа ускользает, улетает, как птица. Все, что можно собрать из обломков - это ничтожное соединение дерево и проволоки. Может быть, оно сможет звучать и даже ввести в заблуждение случайного слушателя, но... С тем же успехом можно сбросить кого-нибудь с обрыва а потом сшить обратно, ожидая, что этот кто-то оживет.
- Ну, тогда, может быть, мы сможем раздобыть тебе новый? - спросил Глод. - На Задах... на Задах есть одна замечательная музыкальная лавка... он запнулся. Конечно. Разумеется. На Задах есть музыкальная лавка. И всегда там была. - На Задах, - повторил он, просто чтобы быть уверенным. - Обязана быть там. На Задах. Да. Уже многие годы.
- Такую не раздобудем, - сказал Имп. - Прежде чем просто коснуться дерева мастер проводит две неделли в пещере под водопадом, завернувшись в волловью шкуру.
- Зачем?
- Я не знаю. Это традиция. Он очищает свой разум от всего отвлекающего.
- Должно быть, зачем-то еще, - сказал Глод. - Но мы купим тебе чтонибудь. Ты не можешь быть музыкантом без инструмента.
- Но у меня и денег-то не, напомнил Имп.
Глод хлопнул его по спине.
- Это неважно, - заявил он. - У тебя есть друзья! Мы поможем тебе, если сможем конечно.
- Но мы потратилли все деньги на эту еду, - сказал Имп. - У нас болльше нет ни пенса.
- Это негативный взгляд на вещи, - заметил Глод
- Ну, да. Но у нас же ничего нет, сам посуди.
- Я разбираюсь кое в чем, - заявил Глод. - Я гном, так? А мы понимаем в деньгах. Знание денег - это, в сущности, мое среднее имя.
- Какое длинное.
Уже почти стемнело, когда они добрались до магазина, который располагался по правую руку, напротив стен Незримого Университета. Он выглядел как музыкальный торговый центр, усиленный ломбардом, так как у каждого музыканта бывают в жизни периоды, когда ему приходится закладывать свой инструмент,если он хочет есть и спать под крышей.
- Ты что-нибудь здесь покупал? - спросил Лайас.
- Нет... Насколько я помню, - ответил Глод.
- Он закрыт, - сказал Имп.
Глод забарабанил в дверь. Через некоторое время дверь со скрипом приоткрылась ровно настолько, чтобы обнаружить ломтик лица, принадлежащего старухе.
- Мы хотели бы приобрести инструмент, ма'ам, сказал Имп.
Глаз и ломтик губ осмотрели его с ног до головы.
- Ты человек?