Мама приехала поздно вечером – довольная, даже немного загорелая. Выгрузила из сумки деревенское молоко, сметану, творог. Рассказала Сашке, как здорово за городом: лес, речка, свежий воздух.
– А что, может, тоже участок купим, – произнесла она. – Будем ездить.
– Картошку сажать, – улыбнулась Сашка.
– Зачем обязательно картошку? – замахала руками мама. – Боже упаси! Лучше цветы. Представляешь, весь участок в цветах. Красиво!
– А давай! – поддержала идею девушка. – Только где-нибудь подальше от Москвы, километров за сто, там воздух чище и народу не так много. И Лариске на природе хорошо будет.
– Да, Ларискино благополучие – это, конечно, самое главное, – согласилась мама.
Учиться никому не хотелось. Да и какая учеба в мае, когда на улице вовсю светит солнце, распускаются листочки на деревьях, лезет из земли изумрудная трава. Самое время гулять! А вместо этого надо сидеть в душном классе и слушать учителей. Тоска!
Сашка никак не могла сосредоточиться на новой теме, которую пыталась вложить в головы учеников математичка. Смысл ускользал, прятался. Сашкин взгляд рассеянно скользил по классу, пока наконец словно магнитом не притягивался к сидящему впереди и чуть наискосок Штирлицу. Он делал вид, что сосредоточенно слушает, но уши у него каждый раз краснели, из чего Сашка сделала вывод, что ее взгляд он чувствует. Он оборачивался, но Сашка тут же отводила глаза.
Сидящий рядом с ней Гарик – после расставания с Аленой он снова вернулся за парту к подруге, – казалось, ничего не замечал. Вообще ничего. Он смотрел отсутствующим взглядом в окно.
Пухова ни разу сегодня на него не взглянула, и Сашка понимала: он переживает, хоть и не хочет этого показывать.
«Вот так вот и заводи отношения с одноклассниками, – думала девушка. – Пока все хорошо – все мило общаются, улыбаются, а как только расстаешься – начинается кошмар. А если Алена назло Гарику другого парня себе заведет? Он же вообще рехнется! Интересно, а мы бы с Ванькой часто ссорились, если б были вместе? Вроде делить нам нечего».
Дальше на тему отношений со Штирлицем она думать себе не позволяла. Надо сначала с Сергеем все точки над «i» расставить.
Пока Сашка так и не нашла в себе сил позвонить ему. Честно говоря, она даже злилась на него, что он не сделал этого сам.
Прозвенел долгожданный звонок с урока, и все моментально повскакивали со своих мест, не дослушав математичку.
В проходе между партами Сашка столкнулась с Аленой. Та окинула ее презрительным взглядом.
– Ну что, добилась своего? – произнесла она.
Сашка недоуменно уставилась на Пухову.
– Значит, ты теперь с ней, – усмехнулась Алена в лицо стоящего позади Сашки Гарика.
Тот лишь что-то промычал в ответ.
– Это правда? – раздался откуда-то сбоку голос Штирлица, и Сашка непроизвольно съежилась.
– Конечно, правда, – крикнула Пухова. – А ты что, сам не видишь? Слепой? – Она пулей вылетела из класса, Ванька за ней. Сашка и Гарик остались стоять.
– Я прекрасно понимаю, что у вас весна, тем не менее годовые контрольные никто не отменял, – говорила Дурында.
До Сашки ее слова долетали словно издалека.
Звонок на следующий урок прозвенел слишком быстро, она не успела ничего объяснить Штирлицу. На самом деле даже и не пыталась.
Всю химию Сашка промучалась. Сверлила взглядом затылок Ваньки, но Штирлиц больше к ней не оборачивался. Рядом сосредоточенно сопел Гарик, пытаясь в одиночку, без Сашкиной помощи, справиться с лабораторной работой. Но сегодня был не его день – все вылетало из рук.
Игорь пролил на стол реактив, разбил колбу, и в конце концов Сашке пришлось ему помочь.
– Завьялова, а ты останься, пожалуйста, – произнесла химоза после урока.
Сашка уже собралась убежать, догнать Ваньку, а дальше будь что будет, но не судьба.
Она подошла к учительскому столу и молча выжидательно уставилась на Дурынду. В коридоре затихли шаги разбегающихся по домам одноклассников.
– Саш, у меня к тебе просьба, – начала химоза.
«Опа! – подумала девушка. – Что же это с миром-то происходит? Дурында хочет меня о чем-то попросить! И оказывается, она знает, как меня зовут! А то все Завьялова, Завьялова…»
– Я слушаю, – произнесла Сашка – ну не стоять же молчаливым истуканом.
– Я знаю, что ты пишешь стихи, – было видно, что химозе трудно говорить. – Анна Леонидовна очень тебя хвалила. Так вот, к нам в конце года должна приехать комиссия, и мы решили, что к ее приезду надо силами учеников сделать стенгазету, а может, даже небольшой журнал выпустить.