– Почему? – удивилась она.
– Не люблю массовые мероприятия, – пояснил он.
– Понятно. – Больше сказать было нечего. Повисла пауза. – Ну, тогда рассказывай про Феклу, – сменила Настя тему.
Они поговорили еще минут десять, затем девушка по традиции пошептала на ухо псу ласковые слова и попрощалась с Артемом.
Мама позвала помочь ей накрыть на стол. Расстаралась она на славу – чего только тут не было: и салаты трех видов, и запеченная треска с картошкой, а главное – Настины любимые пироги.
Уже к десяти вечера девушка объелась так, что была не в состоянии подняться с дивана. А сделать это пришлось, потому что большинством голосов было решено пойти гулять.
Настя ожидала увидеть толпы народа, но улицы были пусты, только из окон домов лился смех и рождественские гимны.
– Норвежцы считают Рождество семейным праздником и отмечают его дома, с родными и близкими, – пояснил отец. – Здесь не приняты уличные гулянья. А вот мы немного побродим, растрясем съеденное.
Настя чувствовала себя так, словно попала в параллельную реальность: празднично украшенный город, снег, огни – и тишина. Только порывистый ветер с моря.
Она взяла с собой подаренный родителями фотоаппарат и снимала без остановки все подряд до тех пор, пока не сели оба комплекта аккумуляторов.
Следующие дни Настя провела с Ибрагимом и иногда присоединяющейся к ним мамой. Отец работал. Девушка водила крестного по музеям, они даже съездили в соседний с Осло город Драммен, где пробыли целый день.
Двадцать девятого утром Ибрагим улетел к себе домой, а Настя и родители на Новый год решили поехать на служебной машине отца в северный город Берген.
Здесь девушка еще не была, поэтому смотрела на все широко открытыми глазами, вбирая в себя узкие темные улочки, оставшиеся неизменными с восемнадцатого века, разноцветные дома на Гензейской набережной, лавочки мелких торговцев с кучей всяких оригинальных вещиц.
Но больше всего ей понравился дом-музей Эдварда Грига. Так и хотелось остаться здесь жить навсегда.
А вот в музей Старого Бергена под открытым небом было решено вернуться летом, когда не будет так холодно и ветрено.
Оставалась еще неделя Настиных каникул, и отец, которому предоставили небольшой отпуск, предложил провести ее в соседней Дании.
Паром отправлялся из Бергена рано утром. Этой ночью Настя спала плохо, боясь проспать, поэтому теперь то и дело зевала. Тем не менее почти все плавание она просидела у окна пассажирской каюты, рассматривая проплывающие мимо пейзажи. Паром медленно шел по фьордам, и девушка удивлялась, почему они не замерзают зимой, впрочем, как и море. Но отец объяснил, что виной всему теплое течение Гольфстрим, проходящее у берегов Норвегии.
Наконец паром прибыл в датский город Скаген. Забрав машину, Настя с родителями отправились в забронированную заранее гостиницу.
От проведенного в Дании времени у девушки осталось ощущение сказки и постоянного движения. Они посещали музеи, переезжая из города в город, останавливались в маленьких уютных гостиницах, обедали и ужинали в ресторанчиках и кафешках.
Настя жалела только об одном – что сейчас не лето, и то и дело представляла, как выглядит все то, что она видит, в теплое время года. В ее голове от проведенных в Скандинавии каникул остался калейдоскоп картинок, эмоций и ощущений.
В Осло вернулись девятого вечером, а на утро десятого у Насти был билет на самолет до Москвы.
Родители провожали ее вдвоем. Прощаясь, девушка чуть не разревелась. В одно мгновение сделалось грустно – вновь предстояла разлука на полгода.
А вот мама не сдержалась, всплакнула, и Насте пришлось ее успокаивать и заверять, что с ней все будет в полном порядке, что ей совсем никогда не бывает одиноко, потому что у нее куча друзей и Фекла.
Самолет оторвался от земли. Настя смотрела, как стремительно уносятся вниз на глазах становящиеся все меньше дома Осло.
Уже на подлете к Москве Настя осознала, что они с родителями совсем забыли узнать, встретят ли ее тетя Нина с дядей Мишей. Оставалось надеяться, что они уже вернулись из Таганрога и помнят, что сегодня прилетает их племянница, которую нужно подобрать в Шереметьеве.
Но Настиным надеждам не суждено было сбыться. В аэропорту ее никто не ждал.
Настя стояла у выхода из аэропорта в полной растерянности. Позади высились три огромных чемодана. В кармане куртки звенели двадцать российских рублей мелочью – остальные взятые из дома деньги она обменяла на кроны и потратила на сувениры и подарки. Проездных на январь в школе, когда Настя уезжала, еще не выдавали. А конверт с данными родителями долларами в спешке сборов остался лежать на комоде в комнате в посольстве…