Влияние музыки Бетховена может быть ближе всего определено двумя мыслями[18]: она вызывает сочувствие до этого не существовавшее в таком объеме, вторая — позднее его музыка осуществила знакомство запутавшейся и напутанной общественности, с психоанализом и стала, фактически, предшественницей этой терапевтической науки.
Сначала мы хотим заняться тем аспектом творческой работы Бетховена, который вызывает сочувствие. Изобразительная ценность музыки поднимается над качествами литературы, драмы, живописи и стихосложения и вытекает она из полного отсутствия каких-либо ограничений и прямого воздействия музыки на интуицию и бессознательное. «Как мы установили в первое главе, человек воспринимает в себя смысловое содержание музыки интуитивно или неосознанно — несмотря на то, что есть многочисленные исключения, «не отдавая себе отчета об этих обстоятельствах дела. Отсюда следует и большое преимущество стихосложения, которое видится в том, что оно все и вся может выразить в зашифрованном языке, который понимает сердце, без вмешательства осознанного мышления. Большинство людей должно принять, что слово в литературе есть то, что шокирует, а здравое мышление, то, что подвергается шоку. Со склонностью отворачиваться от всего того, что «неприятно», безрассудное человечество наДэвает шоры от важных областей науки. Именно этот образ действия состоит в большом противоречии с формированием настоящего сочувствия, ведь как ни привычен может быть вид речи, все же факт, что мы можем все простить только тогда, когда мы все понимаем, вот отсюда и стало необходимостью для мира получить средство выражения, которое вынуждает людей достичь этого понимания, несмотря на то, хотят они этого или нет.
Этим мостиком понимания и стала музыка Бетховена. Она побуждала их к узнаванию таких ясно видимых, характерных черт и забот, как боль, нужда, болезнь, и тоска, как у себя, так и у других значительных напряжений своеобразных эмоций, порывов чувств и страданий, о которых говорить было бы неудобным. Без сомнения, инстинктивное познание этой побуждающей силы в музыке Бетховена привело к тому, что одна из его симфоний была признана «произведением порочащим нравы».
При нашем рассмотрении Викторианской эпохи и ее основных характерных черт, сочувствие не было упомянуто. Несмотря на то, что и в те времена были филантропы — где и когда их не было — недостаток способности сочувствовать другому, а не только делать для него что- то, остро ощущался. Избыток почтительности, и особенно условной формальности, проявился относительно к этому «тонкому искусству враждебно. Мы утверждаем, что именно поэтому стало так много набожных и богобоязненных людей в этой эпохе, удивительно нетерпимых и безучастных. Они были охвачены настолько только своими собственными чувствами по отношению к Богу, что мало или почти ничего не оставалось для окружающих. Если и существовало какое-то подобие сочувствия, то это было упорядочено общественной условностью на поведение и мышление, нравы и обычаи. Были некоторые вещи при которых сочувствие рассматривалось как недопустимое, например, женщина «вступившая на скользкий путь» и не имевшая намерения сильна страдать вследствие этого, считалась явно не подходящим предметом для сочувствия. Подобное отношение было и к преступникам всякого рода. Несмотря на это, со времени появления Бетховена происходило и происходит удивительное количество изменений. В тюрьмах была допущена музыка и другие воспитывающие влияния. Появились книги, в которых утверждалось, что преступление представляет собой форму духовной болезни, а не просто стремление ко злу. Наказание смертью находит все большее сопротивление. Не вызывает больше общественного раздражения дружба между обеими полами. Отношение детей к своим родителям определяется теперь не только повиновением долгу, но более соответствует отношениям дружбы и обоюдного понимания. Музыка Бетховена способствовала росту такого качества духа как терпимость. Появляются работы добросовестных и самоотверженных исследователей сексуальной психологии: Гавелока, Эллиса, Крафт-Эбинга, Блоха и других. Также как невропатолог пытается показать, что не обязательно стремление ко злу приводит к криминальным действиям, так и эти авторы попытались доказать, что и деликты гомосексуалистов и сексуальных меньшинств вызваны не абсолютной любовью к пороку и испорченности. Увеличилось количество благотворительных обществ, цель существования которых заключалась в проявлении сочувствия и помощи. Все это тоже нужно отнести к влиянию музыки Бетховена. Наконец, его музыка способствовала тому, чтобы установить то высшее единение между сердцем и разумом, которое является необходимым условием для настоящего понимания. Она сделала человечество более гуманным.
Теперь перейдем к более психологически выраженным аспектам нашей темы. Czerny писал по поводу Бетховена и его импровизации: «В любом обществе, даже случайном, он знал как воздействовать на каждого слушателя, и часто ни одни глаза не оставались сухими, многие же разряжались громкими рыданиями; в его игре помимо красоты и творческой оригинальности выражалось еще что-то удивительное». В действительности же Бетховен хотел достигнуть воздействия своей музыкой, но он много раз недовольно восклицал: «Мы художники не хотим слез, мы хотим аплодисментов». И если все же в его музыке присутствовал элемент, который извлекал на поверхность угнетенные эмоции, то они могли открыться только в слезах. Если также этот элемент, до определенной степени может усилить личную магнетическую силу притяжения, то ясно ощутимое эмоциональное облегчение осознавали не только слушатели, но и, главным образом, те, кто играл их, поэтому его произведения, игрались и играются и после того, как Бетховен покинул земной план; его музыка придает выражение всем тем чувствам, которые люди никоим другим образом не могут выразить или, возможно, ни разу не отважились выразить.
Хорошо известен факт, что освободить самих себя от гнета и этим облегчить душу, когда скорбь точит сердце, можно рассказав кому-либо об этом — будь это Друг в образе поверенного, священник в исповедальне или на бумаге в стихотворной форме. С другой стороны, угнетение и сдерживание этой печали поставит под угрозу физическое* или духовное здоровье. На этом основании умный врач поощряет того, кто пережил шок или страдает от каких-либо непонятных страхов и желаний свободно и открыто об этом рассказать. Викторианская эпоха с ее чопорностью и формами приличия, стала, эпохой зажимов и ущемлений движения души, которые хотели бы проявиться прятались вовнутрь, что имело как следствие чрезвычайно вредные воздействия на нервную систему. Это было особенно четко узнаваемо в случае с незамужними женщинами. Для них ненадлежащим считалось не только проявление какого-либо вида сексуального ощущения, но и напряженные упражнения для тела в виде тенниса, хоккея и других видов спорта были объявлены как табу. В их распоряжении не было ни каких корректив для проявления этих чувств. Отсюда неудивительно, что женщины ранней Викторианском, эпохи были «залиты слезами», «истеричны» и по малейшему поводу падали в обморок. Мы так не должны забывать, что с исполнением тридцатилетия они считались старыми и некрасивыми, а следовательно, не интересными больше для супружества, так что число неудовлетворенных женщин было не — малым. Вытекающие отсюда последствия стали бы губительными, если бы не появилась музыка Бетховена. Когда женщины играли его сонаты, которые выражали целый, ряд бурных порывов души, сильных страстей и безудержных желаний, фактически они освобождали этим свои чувства и подчинялись их свободному движению и что иначе все это осталось бы запертым. Речь идет не только о чисто сексуальных страстях, которые можно было освободить таким образом, Бетховен был глубоким музыкальным психологом и показывал также и те, менее естественные, но порочные эмоции как: ненависть, ревность и все их оттенки без исключения. Он описал также и сильные муки совести, отчаяния и глубокого уныния. И это еще не все: с помощью отвеса музыки он выравнивал большое количество эмоций поднимая со дна те, что были забыты и канули в. подсознание, чтобы оттуда предпринимать губительные атаки на здоровье своего создателя. Эта исследующая и проникающая сила в произведениях Бетховена позволяет нам сказать, что он стал предвестником психоанализа, в определенном аспекте он и сам был психоаналитиком. Именно дальнейшим распространением его музыки можно объяснить, почему женщина Викторианской эпохи постепенно становилась менее истеричной, уже не страдала «гак часто обморочными состояниями и не разражалась слезами.