Это долина Райгардаса. Здесь по преданию ушел под землю целый город. В загадочную тьму опустились крепостные стены, белокаменные башни, золотые крыши. Порой в тихую лунную ночь по окрестным лугам разносятся таинственные звуки, напоминающие приглушенный колокольный звон, откуда-то возникает волшебная музыка, играемая на неведомых инструментах.
Кастукас устанавливает мольберт, смешивает на палитре краски и принимается за работу. Он пишет целый день, не обращая внимания на зной и крики малышей. И только когда меднокрасный остывающий солнечный диск опускается куда-то за деревья, отдавая последнее тепло, созывает детвору.
Теперь Чюрленис сам оживляется и начинает подшучивать над ребятишками, стараясь вовлечь в новую игру. А они, теснясь и толкаясь, разглядывают еще пахнущие краской картины. И кажется им в обманчивом вечернем полумраке, что пробуждается древний Райгардас. Вот-вот появятся посреди долины каменные стены и блестящие крыши.
Кастукас тем временем разложил костер, и теперь все сидят кругом, поедая печеную картошку с хлебом и салом. Задумчиво глядя на гаснущий огонь, Чюрленис тихонько запевает:
Жара уже спала, и долина мягко погружается в зыбкое молочно-белое облако тумана.
Это любимая песня старшего брата. Угольки мерцают, изредка вспыхивая и освещая поющих вполголоса детей.
Пора возвращаться. Кастукасу скоро уезжать. Кончилось лето...
...Чюрленис мечтал видеть свой народ счастливым. Он верил — настанет пора, падет унизительное рабство, и над его Литвой крылатой мельницей в полный голос взовьется песня.
Чюрленис писал: «Придет время, когда наши композиторы откроют народную песню, это заколдованное царство, и, черпая в этом изобилии свое вдохновение, найдут в сердцах еще не затронутые струны, и тогда мы лучше осознаем себя, ибо это будет подлинная музыка литовского народа». Чюрленис знал, что после него появятся музыканты, которые, как и он сам, щедро отдадут творческий огонь души своей Родине.
И это время пришло. Ныне имена композиторов Ю. Груодиса, Э. Бальсиса, П. Плакидиса известны не только каждому литовцу. Их музыка звучит в концертных залах Москвы и Тбилиси, Киева и Минска, донося во все уголки огромной страны дыхание самобытной культуры литовского народа.
Ежегодно тысячи людей приходят в каунасский Художественный музей имени М. К. Чюрлениса, чтобы увидеть, задуматься, постараться понять особый мир художника. И, открывая этот неведомый для себя мир, каждый словно оглядывается вокруг и учится видеть новизну в привычном, задумываться над тем, как прекрасны наши будни, и в конце концов понимать, как чудесна сама жизнь.
И мы наполняемся музыкой этой большою —
этой гармонией творчества и труда,
тою, что он услышал чуткой душою
и записал, даруя нам навсегда[5].
МУЗЫКА В ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ
Александр Яковлевич ГОЛОВИН (1863—1930)
ПОРТРЕТ Ф. ШАЛЯПИНА В РОЛИ БОРИСА ГОДУНОВА В ОДНОИМЕННОЙ ОПЕРЕ М. П. МУСОРГСКОГО, 1912
РАССКАЗЫ О ВЕЛИКИХ ИСПОЛНИТЕЛЯХ
В. ЮЗЕФОВИЧ
ЮНОСТЬ ДАВИДА ОЙСТРАХА
Имя Давида Ойстраха хорошо известно всем. Для многих оно сделалось чуть ли не синонимом человека, играющего на скрипке. Всемирно прославленный музыкант, Ойстрах более полувека радовал нас своим искусством. Когда задумываешься над тем, что же позволило ему достигнуть таких высот, невольно обращаешься к юности скрипача, к годам формирования его как человека и художника.
Давид Ойстрах родился в 1908 году в Одессе и прожил здесь первые двадцать лет своей жизни. Крупный культурный центр юга России, университетский город с богатыми литературными и театральными традициями, Одесса дала миру многих известных писателей (В. Катаев, И. Бабель, И. Ильф и Е. Петров) и музыкантов: Эмиля Гилельса, Святослава Рихтера, Давида Ойстраха.
Оптимизм, остроумие, любовь к музыке Ойстрах унаследовал от родителей. Отец его был скромным служащим, мать — хористкой в знаменитом Одесском оперном театре. Скрипка же вошла в жизнь мальчика так рано, что, как сам он признавался, он просто не помнил себя без нее. Игрушечную скрипочку, позволявшую ему вообразить себя уличным музыкантом — точно таким, каких он немало слышал в Одессе тех лет, сменила настоящая «четвертушка». С пяти лет начались его занятия под руководством Петра Соломоновича Столярского — лучшего скрипичного педагога Одессы, а быть может и всей России, педагога, у которого мечтал учиться всякий, кто хотел стать скрипачом.