Выбрать главу

Савицкий, начдив шесть, встал, завидев меня, и я удивился красоте гигантского его тела. Он встал и пурпуром своих рейтуз, малиновой шапочкой, сбитой набок, орденами, вколоченными в грудь, разрезал избу пополам, как штандарт разрезает небо. От него пахло духами и приторной прохладой мыла. Длинные ноги его были похожи на девушек, закованных до плеч в блестящие ботфорты [Бабель 1990,2:32].

Рассказ Бабеля был опубликован в 1924 году, Гехта – годом позже в вышедшем в Москве сборнике его рассказов (1925). В обоих фрагментах мы видим огромное мощное нееврейское тело, при этом у Бабеля, но не у Гехта, оно восхищает и очаровывает рассказчика-еврея. В обоих рассказах звучит тема насилия. Очкарику Лютову говорят: казаки примут его в свои ряды, если он силой возьмет женщину; в рассказе Гехта главный герой разбирается с проблемой сифилиса так: просит перепуганного врача-еврея осмотреть Бейлу. Когда выясняется, что она здорова, Гай-Макан начинает раздеваться, а Бейла закрывает глаза. В «Моем первом гусе» старуха говорит, что хочет повеситься, в «Гай-Макане» Бейла произносит: «Я не перенесу этого. Я хочу умереть» [Гехт 1983: 143].

В рассказе Бабеля границы чувств и привязанностей постоянно смещаются: Лютова изумляет и привлекает Савицкий, отталкивают казаки, при этом ему крайне важно завоевать их уважение, его переполняют желание и чувство вины. Схожим образом в рассказе Гехта противостояние насильника и жертвы сворачивается, когда еврей и генерал-украинец оба оказываются в берлинской эмиграции, оба мучаются от голода – а кроме того, их объединяют отношения с Бейлой. Выясняется, что рассказчик – ее муж, причем он заверяет Гай-Макана, что Бейла не испытывает к нему ненависти. В финале рассказа хлеб в магазине заканчивается, еврей с генералом вместе отправляются на поиски сахара. И в «Моем первом гусе» Бабеля, и в «Гай-Макане» Гехта черта, отделяющая евреев от неевреев, размывается, и тела соединяются в голоде, враждебности, насилии и желании.

Отцы и дети

Революционная культура делала акцент на юность, революционная культура была обращена в будущее. Революция призывала детей отказаться от отцовских взглядов. В повести Гехта «Человек, который забыл свою жизнь» все эти расхожие истины поставлены с ног на голову. Действие происходит во время НЭПа, но повествование частью обращается к годам Гражданской войны. Начинается все с антисемитского инцидента в московском трамвае: чернобородый цыган объявляет о пришествии еврейского «царства» и жалуется, что евреи вытесняют русских. В речь цыгана намешано слов, происходящих из идиша, в том числе «шурум-бурум» и «гешефт». В рассказе прослежен путь миграции евреев из бывшей черты оседлости в Москву (как формулирует это один из персонажей, мешая русский и идиш, «понаехали… со своими тателе-мамеле»), причем в центре внимания не новый тип еврея-рабочего, а жизнь старорежимных евреев, проживавших в гетто под названием Малый Иерусалим в Виннице в годы Гражданской войны.

Герой повести Исак Зельц с самого начала и до конца живет в мире-перевертыше. Он соглашается на «черную свадьбу» (свадьбу, которую проводят на кладбище, дабы отвести от общины то или иное несчастье), за что богатые евреи обещают ему денег на покупку лавки, но обещания не выполняют. Единственный выживший сын Исака, Нахман (в тексте сказано, что имя это означает «утешитель»), в тринадцать лет начинает читать по-русски светскую литературу и влюбляется в девочку-нееврей-ку. В то же самое время австрийские и германские войска, оккупировавшие южную Украину, отходят под натиском украинских сил, которые в повести воплощает фигура атамана Зарембы.

Дабы продемонстрировать свою храбрость, Нахман пытается вступить в отряд Зарембы, но вместо этого оказывается под арестом. Попытки отца его вызволить ни к чему не приводят. Заремба заставляет Исака есть свинину и ругать евреев, а впоследствии Исак узнаёт, что Нахмана уже нет в живых: его застрелили по ошибке. Исак сходит с ума от горя и становится бродягой: его судьба – своего рода инверсия еврейской истории о Валааме, поскольку произносить слова он может лишь с одной целью – чтобы обругать евреев. Себя он называет Ахашверошем, царем из Шушан: он покидает пределы исторического времени и вступает во вневременное пространство легенды[69].

Временной разрыв: Бергельсон и Мандельштам

Телесные выделения и симптомы появляются в произведениях Маркиша, Квитко, Бабеля и Гехта как неосознанные косвенные приметы смерти. Вместо того чтобы двигаться вперед, время отправляется вспять по кругу, пропитывая настоящее прошлым. Проблема времени является ключевой в произведениях Бергельсона конца 1920-х годов, в том числе в «Цвишн эмигрантн» («Среди эмигрантов», впервые опубликовано в 1927 году), «Хинтер а бренендикн штетл» («Рядом с горящим местечком», 1926), «Биргеркриг» («Гражданская война», 1926) и «Мидес-хадин» (буквально – «Строгость закона», в русском переводе «Мера строгости», 1929) – все они написаны, когда Бергельсон еще жил в Берлине. К этому времени он уже считался одним из ведущих писателей-модернистов на идише; среди лучших его ранних работ – «Арум вокзал» («Вокруг вокзала», 1909), «Дер тойбер» («Глухой», 1910), «Нох алемен» («После всех», 1913) и «Опганг» («Спуск», переводится также как «Отъезд», 1920). Бергельсон родился в местечке Охримово неподалеку от села Сарни на Украине, отец его был зажиточным торговцем зерном и лесом, а также талнерским хасидом. Бергельсон не получил официального светского образования, хотя много читал на русском и иврите и писать начал на этих языках. Представление о ранних годах жизни Бергельсона можно получить из его автобиографического романа «Байм Дниепер» («На Днепре»; том 1, «Пенек» – 1932, том 2, «Юнге йорн» («Годы юности»), 1940)[70]. Хотя Бергельсон и принимал активное участие в становлении новых еврейских культурно-литературных организаций, в том числе и киевской Культур-лиге (создана в 1918 году для содействия развитию культуры на идише), Гражданская война произвела на него тяжелое впечатление, ив 1921 году он уехал из Москвы в Берлин, где прожил до 1933-го; в СССР вернулся в 1934-м[71].

вернуться

69

У Гехта элементы истории Эстер сочетаются с христианской легендой, согласно которой евреи обречены на скитания потому, что убили Христа. Ахашверошем называют проклятого еврея.

вернуться

70

См. новый сборник статей о Бергельсоне, в который включены биография и библиография [Sherman, Estraikh 2007].

вернуться

71

О Культур-лиге см. [Kazovsky 2003].