Цель перестроения еврейского тела – сделать мужчин-евреев более маскулинными и искоренить в женщинах те черты, которые издавна прочитывались как знаки физической и политической слабости и связывались с традицией, еврейской общиной, местечком1. Впрочем, в произведениях писательниц на идише 1930-х годов просматривается и другой подход. Рассказы Горшман об опыте работы в еврейской сельскохозяйственной коммуне в Крыму не следуют плану, разработанному Маркишем, Бергельсоном и другими. Горшман отказывается от пут национальной принадлежности, от непривлекательного образа еврейки как препятствия на пути прогресса и вместо этого обращается к радостям и опасностям свободной жизни в новом еврейском пространстве – коммуне в степи.
Однако, хотя упор и делался на новых евреев и новые еврейские очаги, традиционная еврейская жизнь в 1930-е годы не прекратилась. В конце этой главы речь пойдет об инсценированном [84] исчезновении/возвращении местечкового еврея. В произведениях Гехта и в других русскоязычных текстах, где традиционная еврейская жизнь подается как пережиток, она одновременно и вписывается в русское культурное пространство. В трех русскоязычных фильмах, «Возвращение Нейтана Беккера» (1932), «Граница» (1935) и «Искатели счастья» (1936), мы видим тот же неоднозначный жест. Во всех этих кинолентах показано торжество нового советского образа жизни над жизнью местечка. При этом в «Возвращении Нейтана Беккера» и в «Искателях счастья» основной акцент сделан на местечковых евреях. Символическая фигура из прошлого вписана в проект будущего.
Фефер, Маркиш, Бергельсон и другие авторы, писавшие в СССР на идише в 1930-е годы, прекрасно знали о росте антисемитизма в Германии. Бергельсон вернулся в Москву только в 1934 году, одной из причин его возвращения стало растущее давление на евреев в Германии, хотя свое влияние оказали и активная поддержка в СССР культуры на идише, и привилегии, которыми пользовались литераторы. Советские идишские писатели могли без труда перечислить преимущества, которыми евреи пользовались в СССР. Фефер в речи на Первом съезде советских писателей в 1934 году описывает застарелые проблемы еврейской диаспоры и подчеркивает, что у советских еврейских писателей, как и у еврейских рабочих по всему миру, есть единственная подлинная родина, СССР. Палестина, по словам Фефера, никогда не была домом для еврейских масс, а только для еврейских эксплуататоров; более того, Палестина теперь – колония британского империализма [Луппол и др. 1934: 167].
С созданием в 1934 году Еврейской автономной области СССР стал первой в мире страной, где у евреев появился свой национальный очаг; одновременно правительство тем самым решало некоторые свои политические и военные проблемы на Дальнем Востоке. Как пишет Ц. Гительман, в Биробиджане евреям предлагались «экономическая реабилитация и общественное уважение, которые им давал сельскохозяйственный труд; а также сохранение и развитие языка, культуры и – подспудным образом – самого еврейского народа – через компактное проживание» [Gitelman 1998а: 8]. Советская национальная политика, в рамках которой и возник Биробиджан, содействовала развитию культур национальных меньшинств, но при этом недооценивала межнациональные различия и оказалась убийственной для некоторых представителей национальных групп.
84
О роли пола и сексуальности применительно к образу еврея см. подробнее, напр., [Biale 1997; Boyarin D. 1997].