Потребность записывать свои мысли появилась в тот момент, когда в сознании Свиридова зрел существенный поворот, когда им преодолевался очередной перевал на его духовном пути. Эти записи отличаются краткостью изложения. Емкая мысль с множеством подтекстов, сжатая порой до предложения, до афоризма. Надо сказать, такая емкость характерна и для музыкального творчества Свиридова. Он не любил пространные формы, как он говорил, «музыку с подводами». Его большие композиции, как правило, составные, построены из простых форм. Его излюбленная форма — песня. Это он взял от обожаемых им романтиков, от культа лирического стихотворения, от русского романса, от немецкой Гле4. А литературные традиции идут скорее от его тайной любви к В. В. Розанову. Впрочем, может быть, и от Дневников А. Блока, которые он хорошо знал. Он прекрасно изучил традицию, если можно так сказать, «композиторской словесности». Многие композиторы Нового и Новейшего времени оставили после себя литературное наследие. Свиридов внимательно читал своих предшественников и современников — от «Записок» М. И. Глинки и «Мемуаров» Г. Берлиоза до «Хроники моей жизни» И. Ф. Стравинского и воспоминаний С. С. Прокофьева. Был знаком он и с «Тезитопу» Д. Д. Шостаковича”. В его записях есть цитаты из «Дневников» П. И. Чайковского, писем М. П. Мусоргского. Свиридов хорошо понимал, для чего и с какой целью композиторы обращались к слову. Полагаю, что и сам вел записи, сознавая, что они могут быть интересны не только родным или ученым, как он любил говорить, «спецьялистам» (это словечко А. Блока). Среди его «размышлений вслух», записанных им на аудиокассету, есть одно, посвященное Д. Д. Шостаковичу. Свиридов размышляет об исторической оценке своего предшественника: «Фигура эта глубоко сложная, глубоко противоречивая. Для того чтобы его постигнуть, нужно прежде всего узнать все его сочинения. Все сочинения должны быть изданы. Теперь... Необходимо издать все его статьи, заметки, дневники, его воспоминания, изданные за границей. Издать все, что он говорил, что он писал. Это должно быть тщательным образом все изучено. Сам ли он писал или подписывал — это вопрос другой, пусть ° Свиридов никогда публично не высказывался относительно проблемы авторства воспоминаний Д. Д. Шостаковича, но когда его попросили подписать письмо, осуждающее автора публикации Соломона Волкова, то он отказался это сделать. Этот факт не прошел незамеченным. См.: 5сйуагс В. Ми$1с апа Мизса! Ге ш Зо\1е Кизза: ЕШагоеа ЕФоп, 1917—1981. Вооттеюп: папа Ошуегзиу ргезз, [1983]. Р. 575. Свиридов не сомневался в том, что литературная обработка принадлежит Волкову, но не видел в этом ничего предосудительного, так как жанр литературной обработки мыслей того или иного композитора, да и не только композитора, имеет свою давнюю историю и, самое главное, имеет полное право на существование. Никто же никогда не сомневался в подлинности мыслей Гёте, записанных Эккерманом. Д. Д. Шостакович часто прибегал к помощи музыковедов. Многие из статей, опубликованных под его фамилией, были написаны совместно с кем-либо из критиков. Георгий Васильевич прекрасно знал имена этих критиков. Думаю, что из истории с Тезитопу Свиридов извлек для себя урок. Во всяком случае, свои записи он предпочитал вести собственноручно, чтобы потом не было кривотолков относительно их происхождения...