Потом он отпускает ее руки и в одно движение перемахивает бортик, оказываясь за пределами льда. Крепко обхватывает за талию и медленно провожает до скамейки. Сидит рядом, прижимает к себе так крепко, что даже через куртку, жилет и спортивную водолазку женщина чувствует его тепло и крепкое молодое тело.
— Мне холодно, тихо шепчет Вика и в ту же минуту Илья закрывает ее полами своей куртки, прижимая еще крепче к груди.
— Оказывается, снежные королевы тоже мерзнут? — его дыхание шевелит взъерошенные прядки у нее на макушке. И это так сладко, что она невольно опускает голову ему на грудь и заливается слезами.
И лишь много позже Вика сообразит, что за все время, которое она ревела на мужском плече, никто их не потревожил.
Григорьев, понаблюдав за происходящим в полумраке за бортиком, тихо собрал спортсменов и через дальнюю калитку увел всех в раздевалку на 30 минут раньше. Режим — это самое важное. тренировки никогда нельзя отменять или прерывать. Важнее только жизнь.
****
— Просто ты не сразу сообразил, что нужно всего лишь завернуть меня в свою куртку и держать покрепче, — как же спокойно стало с его присутствием в ее жизни.
Пережила бы она тот, добивающий по остаткам выдержки, этап в Москве, если бы он не брал ее за руку перед каждым выходом к бортику? Не смотрел так пристально в глаза, становящиеся из зеленых почти черными на бледной от усталости коже лица, не поправлял аккуратно полы черного пальто, прикрывающего траур остальной одежды. Черная женщина, идущая сквозь собственный черный мир. Илья тогда не дал утонуть в черноте. И его свет она заметила, пошла на него. И в конце концов вышла из своей темноты, держась за него.
Что было бы, если бы они с Радой не дурачились в ожидании оценок, заставляя ее повторять замысловатые движения, а она никак не могла понять, что они делают и как это повторить. В итоге махнула рукой и впервые с конца лета искренне засмеялась собственной беспомощности.
Если бы не он. И если б не золотая девочка Рада, которая после произвольной все на том же московском кубке подошла и, глядя неотрывно в усталые до полного омертвения глаза тренера, спокойно сказала: “Я никогда от вас не уйду! Никогда.”
— Про меня обязательно скажут потом, что я была карабасом-барабасом, — улыбнулась Вика, — уже говорят, если подумать. Может, они правы? Может, от хороших тренеров, не карабасов, не бегут?
— Ты только что всех тренеров мира записала в плохих, или мне послышалось? Отличную компанию выбрала. Можно я с вами, извергами, рядом постою- усмехнулся Ланди.
Как ни странно, но только переходы от нее почему-то сопровождаются таким побоищем в СМИ и на форумах. У остальных все иначе. Тихо, мирно, цивилизованно. В это сезоне опять пронеслась волна: от Домбровской сбежали. При этом у других тренеров были исключительно переходы и приобретения. Чудеса словестного жонглирования.
— Ну, кое-кому, например, просто повезло, что наш Мэтр решил взять новенького вместо законной пенсии. Беда в том, что гении — не всегда чемпионы. И, думаю, профессионал уровня Мэтра это тоже понимает, — упоминает последний из ярких переходов Домбровская.
— Давай и Леонову Мэтру отдадим, а, Вик? Будет гениальный нечемпион и негениальная, но чемпионка, — сарказм Илюхи был грубоват, но складывающаяся ситуация ему очень не нравилась. Не нравилось, как Вика смотрит на прокаты Людмилы, как погружается, как морщится, сама того не замечая, когда Леонова летит с очередного прыжка на лед.
Илья так и не мог беглой фигуристке простить, что она ушла именно тогда, когда ее тернер белела с каждым днем все сильнее, когда тени под глазами становились все глубже, когда она все меньше улыбалась и все сильнее пряталась в себя.
Много лет назад, глядя, как он кружит по льду одну из малышек, которая только начинала заниматься в группе Домбровской, старший тренер ему сказала: “Никакая любовь не приносит столько боли, сколько любовь к детям, которым вы отдаете все. Берегите свое сердце, Илья Сергеевич, не приближайте его слишком близко к ним. Однажды они могут решить, что им больше не нужна эта игрушка”. Тогда уходила Аля.
Когда из поля зрения пропала Мила, Виктория ничего не говорила. Совсем. Только уведомляла, что любимая ученица и сегодня не ответила на звонок и не присутствует на тренировке.
Через год, уже став частью жизни этой вечно занятой женщины, Илья увидел окончание ее переписки с Леоновой в мессенджере. Он понял, как угасала день за днем надежда его любимой на встречу и разговор с девочкой, которую она растила с шести лет. И еще он видел, что Вика оставила ей щель, чтобы вернуться даже в последнем сообщении.