— Виктория Робертовна, что вы не любите в себе?
— Хорошую память. Я не умею забывать поступки, а значит — никогда полностью никого не смогу простить.
Умный взгляд старого еврея-журналиста из-за стекол очков, кажется, обещает ей, что однажды она научится и этому. Когда-нибудь. И вовсе не обязательно это станет благом, но, безусловно, опытом.
Но в милый мир да обретешь возврат!
— Мне показалось или я только что видела Леонову?
Именно с этим вопросом Рада выехала к Илье на лед?
Он любовался ею каждый раз во время прокатов и отработки программ как в зале, так и на катке. Вероятно, это было любование Пигмалиона ожившей Галатеей, созданной им, полностью по его вкусу и разумению.
Хрупкая, темноглазая, как веками все представительницы ее непоседливой нации. Маленькая женщина уже. Как бы ему ни хотелось, но детство девочек, с которыми он работает рано или поздно заканчивается. Они превращаются сначала в девушек, прекрасных, трудолюбивых, настойчивых в достижениях целей. А после становятся красивыми молодыми женщинами. Рала была в той поре, когда девушка уступала место женщине. Мягкие влажные глаза Шахразады и округле форм делали ее невыносимо привлекательной для всего мужского пола. Даже Илья замечал этот расцветающий бутон и отдавал должное его прелести.
С самого детства кровь ее музыкального народа делала этого ребенка идеально настроенным на музыку, ритмом, жестом, позой танца. Девочка чувствовала его постановки: движение, паузы, точки. Она была создана для той хореографии, которую он не только умел, но и любил делать. Это был максимум пожеланий для него к одиночнице. И он ее построил из девочки 11 лет, которой готовил одну за другой программы, раз за разом реализуя свою потребность в творчестве на полную катушку, почти не приспосабливая полет мысли к фактуре.
— Не показалось, — хмыкнул Ландау, — у нас возвращение заблудшей овцы к любимому овину. Указано любить, беречь, давать все, что деточка пожелает.
— И чего она желает? — спросила Рада, недобро сверкнув полуночными глазами-угольками. Иногда ее взгляд становился удивительно похож на взгляд ее тренера, Вика своими зелеными с темной окаемкой глазищами тоже сверкала порой недобро и пронзительно, прошивая людей до души и заглядывая в самую глубину.
— Твое “золото”, но машину времени у нас на этаже разобрали недавно, так что пока не сложилось. И мы будем отвлекать ее сексом, наркотиками и рок-н-роллом!
“Куда меня несет?!” подумал Ландау: “И зачем я вообще все это говорю Радке? Дурак!”
— Ладно, Рад-ость моя, завязываем: работы много, а времени мало.
Он уже собрался откатиться в сторону, дав ей простор для начала связки, но Рада поймала его за рукав и сказала:
— Про секс, наркотики и рок-н-ролл я не поняла. Это вы серьезно?
Нет, все-таки она совершенно очаровательное дитя. Даже настроение поднялось от такой непосредственности:
— Как моя королева может думать про запрещенку, да еще и в храме льда и музыки? Людмила будет лечить спину, готовить программы к этапам гран-при, возможно, под рок-н-ролл!
— А секс? — было заметно, что, как все входящие в возраст пробы сил на фронтах молодой любви, Рада училась провокации, оттачивая свои навыки на молодом хореографе. Будучи и раньше не робкого десятка, к совершеннолетию девочка налилась задором и чисто женской насмешкой над любыми словами мужчин, которые можно было трактовать в пользу молодого и задорного флирта. И лишь время от времени она еще словно пугалась собственной дерзости в общении со старшими, хотя и это потихоньку сходило на нет.
— А секс, точнее его нецензурный аналог, разве что в качестве воспитательной меры по голове! Но нас с тобой это не касается, мы учим твою новую программу. Да? — свернул разговор Ланди.
— Ага. Давайте я вот с той центральной точки начну, а то мы Яночку зашибем.
Рядом застолбила свободный пятачок Макарова и самозабвенно оттачивала связку из короткой программы.
Рада начала движение и поплыла надо льдом вступление, оканчивающееся резким выбросом руки в сторону, словно удар в стену. Впервые с постолимпийского сезона он поставил этот жест в программу, суеверно боясь, что вместе с ним повторится и ситуация, с которой началось их рваное сближение с Викой. Право слово, ему грех было жаловаться, но он больше не хотел видеть свою королеву настолько надломленной. Никогда.
****
Полгода после олимпиады. Московский этап международного кубка
“Я навсегда запомню этот год!”,— Виктория внимательно следила, как Рада ведет короткую программу, тело жило вместе со спортсменкой на льду, мозг аккуратно фиксировал помарки, отмечая, как растет общий балл на табло. Красиво! Боже, как красиво она работает! Настоящая чемпионка.