Выбрать главу

По дороге в Фестивал-Холл они обменялись парой фраз. Никола все время помнила о несравненном таланте своего дяди держаться в тени. Но когда они подошли к дверям, ее сердце сильно забилось от волнения. Лизетт, горничная Джины, уже была в гримерной. Она расставляла по местам все, что может понадобиться ее хозяйке, с таким беззаботным и уверенным видом, что это не могло не вселить спокойствие. Торелли благосклонно взглянула на нее, как можно было смотреть на преданную старую собаку. Потом она повернулась к Николе и сказала:

— Больше ты мне не понадобишься, милая. Иди занимайся своими делами.

— У меня еще нет билета, — напомнила Никола. — Он будет в кассе или…

— У кого билет мисс Николы, Лизетт? — с видимым усилием спросила Торелли.

— У мистера Эветта, мадам, — даже не обернувшись, ответила служанка.

— У Джулиана Эветта! — в смятении воскликнула Никола.

— Да, припоминаю. Он пообещал обо всем позаботиться. Пойди к нему в комнату. Билет у него.

Инстинктивно Никола ответила:

— Я не могу!

— Иди! — приказала Торелли, словно императрица рабу. И Никола повиновалась.

Она простояла перед дверью в гримерную целую минуту. Мысль о том, чтобы обратиться к Джулиану Эветту за такой мелочью, как билет, была ей отвратительна. Она намеревалась больше никогда не общаться с ним по собственной воле. Естественно, ей время от времени придется вступать с ним в разговор из-за тети. А теперь, если она хочет попасть на концерт, она должна войти и попросить у него билет. Ситуация была одновременно мучительная и чуточку смешная. Она показывала всю абсурдность решения Николы. Ей не удастся избежать разговоров с ним. Наоборот, нужно общаться с ним, одновременно давая понять, что ему нечего рассчитывать на ее дружбу и расположение.

Приняв это новое решение, Никола храбро постучала в дверь и, когда услышала «Войдите!», вошла с уверенностью, о которой не могла и помыслить десять минут назад. Он стоял у столика перелистывая страницы партитуры, и, когда поднял глаза, она могла поклясться, что по его лицу скользнула тень удивления. Но он быстро взял себя в руки:

— Что случилось? Мадам Торелли что-нибудь нужно?

— Нет, я пришла за своим билетом. Мне сказали, что он у вас…

— Да, конечно! Простите, совсем забыл. — Он вытащил из кармана пальто кошелек. — Кажется, он здесь.

Позже Николе стало казаться, что руки у него слегка дрожали. Когда он открыл кошелек, его содержимое оказалось на столе. Среди разных вещей был билет, и когда он поднял его, Никола заметила свою фотографию.

— Что это такое… — начала она.

Но Эветт быстро смел бумаги в одну кучу и засунул их в кошелек.

— Ваш билет, — произнес он.

Никола взяла его и воскликнула:

— Откуда у вас моя фотография?

— Вы ошибаетесь, — холодно ответил он.

— Нет! Покажите мне ваши бумаги.

— Ни за что, — спокойно ответил он. — Я дал вам билет. Через несколько минут я должен выйти на сцену. Должен попросить вас уйти, мисс Денби.

— Но я знаю…

— Мне очень жаль. — Он открыл дверь и ждал, когда она уйдет. Тут раздался первый звонок. — Мне выходить через пять минут, — вежливо напомнил он.

Повинуясь служебному долгу, Никола вышла в коридор. После второго звонка она уже нашла свое место. Вокруг слышались взволнованные голоса. Желание увидеть всемирно известную певицу и молодого талантливого дирижера привело в театр огромное число зрителей, и в зале почти не осталось пустых мест. Никола не замечала происходящего вокруг. Она сидела неподвижно, даже когда зал взорвался аплодисментами, приветствуя появление дирижера. Она думала о фотографии. Конечно, она не ошиблась! Кроме того, это была очень знакомая фотография. Она дала ее Брайану.

За аплодисментами наступила минута полной тишины, которая всегда предшествует первому взмаху дирижерской палочки. И в этой тишине Никола почти слышала, как роятся в голове мысли. Фотография, которую она подарила Брайану! Возможно ли, что это копия его фотографии? И как она оказалась у Джулиана Эветта? Никола сидела, уставившись на свои сцепленные руки, лежащие на коленях. Казалось, что она, как и все вокруг, сконцентрирована только на музыке. Но на самом деле это было не так. В течение почти всего вступления Никола была погружена в собственные мысли. Из оцепенения ее вывели аплодисменты, означающие окончание увертюры, и она полностью вернулась к действительности от бурных выкриков и оваций, приветствующих появление Торелли. После этого уже никакие мысли не могли отвлечь ее от этого волшебного голоса.