— Перестань, — Эрика приняла женский облик, и ее голос звучал сломленно и устало.
— Конечно, миледи, молчу.
Дверь в дом на Малой Лесной Август толкнул наудачу, и она оказалась не заперта. Он бесшумно вошел и поднялся по лестнице — ступени не скрипели, не выдавали его — вспоминая, как вошел в этот дом в новогоднюю ночь. Тогда Августу казалось, что он идет по самому краешку своей жизни, и сейчас он чувствовал то же самое.
Из комнаты Штольца доносился тот шум, который бывает, когда собирают вещи. Хлопали дверцы шкафов, посвистывали, выдвигаясь, полки, и верный джиннус Моро осторожно укладывал в чемоданы одежду и ноты. Август был уверен, что поступок Присциллы — его рук дело. Моро дал ей столько денег, что обеспечил до конца жизни. Джиннусу, который владеет сказочными богатствами, это совсем нетрудно. Пиши книги про свои шлюшьи похождения, майся любой другой дурью и не волнуйся ни о чем — надо просто подойти к доктору Вернону в таком-то месте и поцеловать его. Всего-то дел.
Моро хотел, чтоб Эрика остыла и уехала отсюда. И он добился своего. Конечно, она покинет Эверфорт, в котором ее любимый человек целуется с другой на следующий день после того, как они провели несколько счастливых часов на юге.
— Куда положить эти письма?
— В камин, пожалуй.
— Хорошо, миледи, — Август услышал шаги и веселый треск поленьев в камине; затем Моро нарочито шумно принюхался и сказал: — Чем это воняет? А, наша свинья пожаловала!
— Перестань уже.
— Молчу, миледи, молчу.
Август вошел в комнату и увидел, что Эрика сидит за столом и разбирает ноты: клочки и обрывки в одну стопку, переписанное набело — в другую. Перед ней стояла чашка, и Август вдруг подумал, что это последняя чашка кофе Эрики в Эверфорте. Она не вернется — от этой мысли делалось настолько мучительно и странно, что земля уплывала из-под ног.
Он не ошибся — Моро действительно собирал вещи. Два больших чемодана уже были набиты и закрыты, в третьем Август увидел аккуратно сложенные концертные костюмы Штольца.
Из распахнутого шкафа выглядывало платье цвета артериальной крови. У Августа сжалось сердце.
— Ты все-таки уезжаешь, — негромко произнес он. Эрика кивнула и ответила, стараясь говорить максимально невозмутимо — но Август чувствовал, что за этой невозмутимостью скрывается такая боль, что Эрика с трудом сдерживает крик.
— Да. Такова судьба музыканта. Гастроли, путешествия и концерты.
Моро одарил Августа презрительным взглядом и спросил, взвешивая на ладони тонкую стопку «Современной музыки и музыкантов»:
— Куда эти журналы, миледи?
— В камин, Жан-Клод, — ответила Эрика и отложила еще один листок в стопку черновиков. — Хочешь кофе, Август?
Моро посмотрел так, словно хотел напоить Августа не кофе, а грязной водой из лужи.
— Я хочу, чтоб ты осталась, — сказал Август, прекрасно понимая, насколько жалко сейчас выглядит. Он был похож на просителя перед важным чиновником — проситель мнет шляпу в руках и понимает, что ничего у него не получится.
Эрика вздохнула. Откинулась на спинку стула, смотрела не в глаза Августу, а куда-то за его плечом.
— Мы же с тобой говорили об этом, — промолвила она тем мягким и терпеливым тоном, которым учительница в десятый раз объясняет правила тупому ученику. — Ты ведь знал, что однажды я уеду. Но после гастролей я вернусь… у меня есть один замысел, хочу открыть в Эверфорте музыкальную школу для талантливых девушек. Мальчики пробьются сами, а девочкам я помогу.
Август видел, что сейчас она готова говорить о чем угодно, только бы сдержаться и не расплакаться. «Мне больно, больно, больно!» — он почти слышал этот беспомощный крик раненого животного и знал, что уже не поможет и не спасет. Все рухнуло.
— Я не хотел этого, — выдохнул он. — Я не собирался целовать Присциллу, она это сделалал сама. Эрика, поверь…
Моро хмыкнул и бросил стопку журналов в камин. Август в очередной раз почувствовал себя настолько жалким ничтожеством, что ноги сделались ватными от стыда. Эрика улыбнулась.
— Я тебе верю. Да и знаешь, это здесь вообще не при чем. Просто композитор моего уровня не упускает такие гастроли.
Правая половина лица нервно дернулась, поползла вниз в уродливой гримасе. «Меня сейчас удар хватит, — равнодушно подумал Август. — Ну и поделом».
— Мы оба знаем, что это не так, — произнес он. — Эрика, останься. Прошу, не уезжай.
Билеты на поезд лежали на крышке рояля: Август заметил их только сейчас. Желтые прямоугольники с оттиснутым временем отправления и прибытия и номером места. По комнате прошел невидимый ветер, и билеты дрогнули опавшими листьями.