Ей стало холодно — Эрика не думала, что сможет настолько спокойно говорить о смерти своих родителей. Моро пожал плечами.
— Мы ведь с вами осматривали дом. Потом, после похорон. Помните? Мы вдвоем навели там порядок и все опечатали.
— Да, — Эрика села, провела по лицу ладонями, и вдруг поняла, что музыка стихла. Она больше не слышала ни хора, ни колоколов. — Но, возможно, мы тогда не знали, что искать. Жан-Клод, так ты можешь создать такой артефакт?
Моро отошел от окна и, сев рядом с Эрикой на диван, протянул ей руку.
— Просто возьмите меня за руку, — сказал он. Эрика подчинилась — пальцы Моро, стиснувшие ее ладонь, были теплыми и сильными, и Эрике показалось, что она провалилась в детство и шла, держась за руки родителей, и мир был огромным, открытым и добрым.
— А как же артефакт? — спросила Эрика, и по губам Моро скользнула улыбка.
— Сейчас я сам буду артефактом, — ответил Моро, и Эрику ударило в голову.
Удар был такой силы, что на несколько мгновений она потеряла сознание и очнулась в кромешной тьме. Воздух пах пылью, пыль была везде — на лице Эрики, на ладонях, которыми она упиралась во что-то шершавое. Эрика закашлялась, попробовала подняться и тотчас же обмякла без сил. Цепкие пальцы подхватили ее под руку, потянули, поднимая, и перед лицом Эрики проплыл крошечный золотой огонек.
— Минутку, милорд, — услышала она голос Моро. — Сейчас будет светлее.
Огонек протек влево — рядом с ним появился второй, и Эрика поняла, что огонек отразился в огромном зеркале в гостиной. Старинное, купленное еще прапрадедом в Южной Валакии — в детстве Эрика была уверена, что в его прозрачной слегка синеватой глади живет привидение.
Она покачнулась, едва удержалась на ногах — Моро тотчас же обнял ее, и Эрика уткнулась лбом ему в плечо. Она была дома, она вернулась. Они стояли в гостиной, залитой вечерней тьмой — обернувшись, Эрика увидела знакомые высокие окна, а за ними белел зимний заснеженный сад, и свет далекого фонаря казался огоньком на болоте.
— Господи… — прошептала Эрика. В ее душе сейчас все рвалось, все звенело, ей хотелось кричать и плакать — Эрику бросило в пот, а плечи заломило, словно на них опустилась невероятная тяжесть. Это ее дом, здесь она провела свое детство, она знала здесь каждую трещинку в паркете и каждый золотой завиток на обоях.
Сердце пропустило удар.
Моро опустил руки, и Эрика медленно побрела по гостиной. Огонек потянулся за ней. Вот высокие напольные вазы — Юго-Азинская империя, фарфор династии Лу. Сейчас они были пусты, но когда-то мать заполняла их розами, срезанными в саду. Эрика провела пальцами по пыльному краю одной из ваз и нащупала шершавый скол.
— Она разбилась, — негромко сказала Эрика. — И цветы высыпались, и упали возле… возле…
Она не договорила. Горло стянуло спазмом, из глаз брызнули слезы. Эрика была уверена, что прошлое улеглось в ее душе и уснуло, но сейчас боль была такой, что она с трудом могла дышать.
— Я здесь, — тихо произнес Моро. Эрика почувствовала, как чужие пальцы снова сжали ее руку, и это придало ей сил.
— Спасибо, — прошептала она. Если пройти вправо, то будет галерея предков. Портрет Ингмара Штольца написал великий Оверин Ньятти — в детстве Эрике казалось, что Ингмар жив, и ему нравится слушать, как она возится с гаммами. Эрика была уверена, что глаза предка слегка щурятся от удовольствия, когда она играет. А вон там лестница, ковер на ней когда-то был мягким и ярким, а теперь пыль съела краски…
— Милорд, — окликнул Моро, — так что мы должны найти?
Эрика улыбнулась какой-то жалкой улыбкой и призналась:
— Я не знаю. Я знаю только, что это сверхценность, ради которой умерли мои родители.
— Что было для них сверхценностью? — спросил Моро и тотчас же добавил: — Вера? Деньги? Власть?
Эрика пожала плечами. Если бы это нечто давало деньги и власть, то отец непременно воспользовался бы им, а не жил в гордой бедности.
— А если магия? — предположила она и тотчас же махнула рукой. — Неважно, Жан-Клод. Ты можешь поискать здесь тайники? У отца был сейф в кабинете, но он всегда стоял пустым, там даже замок толком не закрывался.
Моро кивнул и потряс рукой — Эрика увидела, как на кончиках его пальцев засветились огоньки. Если какой-нибудь случайный прохожий увидит, что в заколоченном доме зверски убитых Штольцев мерцают огни, то наверняка решит, что это призраки бродят по гостиной и взывают к отмщению.
— Сейчас посмотрим, — сказал Моро, и огоньки сорвались и медленно поплыли по гостиной, озаряя дом таинственным приглушенным сиянием. — Они что-нибудь да обнаружат.