Августу стало страшно. Одно дело мечтать о мести, и совсем другое — встать лицом к лицу со своим главным врагом.
— Так-так-так, — услышал он знакомый голос полковника Геварры. Этот голос звучал в его снах почти каждую ночь, но теперь Август не спал, и в этом крылась какая-то замогильная жуть. — Значит, доктор Вернон. Добро пожаловать, Август, рад вас видеть!
Август поднял голову и увидел Геварру. Со времени их последней встречи полковник нисколько не изменился: та же холодная ярость в глазах, тот же облик рафинированного джентльмена, за которым скрывается чудовище, тот же зверь, который жадно лакает чужую кровь.
— Отлично выглядите для мертвого, — сказал Август и сам удивился тому, с каким спокойным равнодушием прозвучал его голос. Геварра усмехнулся и протянул руку.
— Благодарю вас, доктор. Вставайте, не стесняйтесь.
Рука была теплой, крепкой и холеной. Август оперся на нее и поднялся на ноги.
— У вас все хорошо, как вижу?
Самым пугающим сейчас было то, что Геварра держался так, как и положено держаться благородному человеку, к которому пришел гость — деликатно и вежливо, без малейшего намека на грубость или злобу. Август огляделся: если заклинание выдернуло Эрику в лабораторию, то Августа принесло в библиотеку — просторную, светлую, с множеством книг по артефакторике на полках бесчисленных стеллажей. В окно действительно было видно верхушки деревьев и свет в соседних домах, но Август не узнавал эту улицу. Возможно, Фирмен был прав: какая-то столичная окраина — вот только дом Геварры не был заброшен: слишком ярко горят лампы, слишком чисто вымыты окна.
За окном шла обычная человеческая жизнь, а Август стоял рядом с безжалостным серийным убийцей. Это было жутко и неправильно. Это было похоже на страшный сон, в котором невозможно пробуждение.
— К сожалению, у вас тоже все в порядке, — парировал Август, и Геварра усмехнулся.
— Как спина? — спросил он, и за его доброжелательным взглядом внезапно оскалилось ледяное зло. — Честно говоря, я был уверен, что вы сдохнете в том госпитале от отека легких. Очень удивился, когда этого не случилось.
— Не сдох. Хотя вы старались.
Геварра прикрыл глаза, кивнул, и на его губах появилась мечтательная, почти девическая улыбка, словно воспоминание было непередаваемо приятным, и он готов был все повторить.
— Энтабет у вас? — деловито осведомился полковник. Август кивнул.
— Да, Эрика отдала его.
Геварра кивнул и прошел к одному из стеллажей. На полке стояла серебристая кювета, в которой вызревала сверкающая пластинка артефакта — при одном взгляде на нее у Августа сделалось холодно в груди. Геварра аккуратно выцепил артефакт — за ним потянулись тонкие нити густой полупрозрачной жидкости — и усмехнулся.
— Неужели! Впрочем, иногда любовь творит удивительные вещи. Вы ведь любите ее?
Он говорил вроде бы спокойно и учтиво, но от каждого его слова веяло таким студеным ветром, что Август с трудом сдерживал порыв броситься бежать — просто понимал, что далеко не убежит. То, что Геварра говорил об Эрике и любви, казалось настолько диким, что Август невольно чувствовал, как в нем начинает подниматься ярость. Правая рука дрогнула, словно хотела вцепиться Геварре в горло.
— Да, — ответил Август. — Да, я ее люблю.
Геварра пожал плечами. Осторожным, почти любовным движением стер с с артефакта слизь.
— Ну так и будьте счастливы, что еще можно сказать? Только перед этим отдайте мне Энтабет. Я тоже слышал его зов, я способен принять его, — сказал он и обернулся: в его глазах полыхало белое безумие. Возможно, Геварра и сам не слышал, что говорил — сейчас им владела только страстное желание наконец-то получить ту бесценную вещь, за которой он охотился так долго.
— А если я не отдам? — поинтересовался Август. Геварра пожал плечами и, взвесив на ладони пластинку артефакта, показал ее Августу. Губы полковника искривились в высокомерной ухмылке.
— Гвоздика, — объяснил он. — Свеженькая, только что вызрела. Выжгу вам мозги, и Энтабету будет некуда деваться. Я установил на библиотеку примерно такую же сеть, какой меня пробовал поймать тот джиннус, слуга моей несостоявшейся супруги. Так что артефакт никуда не убежит…
Август почувствовал, как немеет лицо, становясь каким-то чужим, а голова начинает наливаться болью. Смерть снова смотрела на него безумным взглядом Геварры, и Август знал, что на этот раз не сможет от нее скрыться.