Я выступал первым. Шёл на подгибающихся ногах по мостику к подиуму, который располагался в центре озера. И в душе клокотал гнев. Встал на возвышении и обернулся к залу, расположенному полукругом. Лица, тысячи лиц. Они знали меня, ждали от меня откровения.
Я тронул смычком струны — инструмент отозвался спокойно и нежно, но с заметной горчинкой печали. И я тут же усилил мощь льющихся звуков, превратив светлый ручеёк грусти в широкий бурлящий поток моего гнева. Я вспоминал детство, как играл мальчишкой на улицах Соденса, вместе с моим лучшим другом Тасголлом, учился музыке у Гвейнальса Гоффа.
Но мягкая печаль сменилась ужасом, когда перед мысленным взором возникла казнь несчастных жителей, и малыши, упакованные в мешок смертников. Мелодия усилилась, стала грозной, в ней послышался шум штормового океана, крики и стенания вдов, звон оружия.
Зал стал единым существом — эмоции, мысли всех людей слились и подчинились звучанию моего инструмента. Я пытался высвободиться от пылающих в душе чувств сочетанием дерзких, бьющих по ушам аккордов, которые вода тут же преобразовывала в живые картины. Властвовал над сознанием этих людей, облекая свои эмоции в резкую жёсткую форму. Физически ощущал, как дрожь пробегает по рядам концертного зала, вызывая на лицах то страдание, которое испытывал сам.
И когда закончил и опустил смычок, не услышал от зала ни звука, ни одного хлопка, одобрительного свиста. Люди молчали в каком-то оцепенении, и я подумал разочарованно, что мои усилия оказались напрасными.
Я шёл по мостику под звук своих шагов, отзывающихся гулким эхом под сводами природного зала, но всё равно ощущал в душе необыкновенную лёгкость, будто сбросил с себя тяжелейшую ношу. Также молча проследовал по коридору к выходу, даже не дожидаясь выступления Беллиса и оглашения результатов.
На следующее утро я проснулся от тяжёлого грохота в дверь. На пороге увидел двух молодцов в форме ахдри, и всё понял. Они усадили меня в машину, промчались по улицам и остановились около неприметного двухэтажного здания, выкрашенного в ядовитый жёлтый цвет. В сопровождении конвоиров я поднялся на широкой лестнице, и меня завели в кабинет: светлый, совершенно не располагающий к мрачным мыслям. С широким окном, выходящим на двор, где виднелись серебряные струи большого фонтана.
Через пару минут в кабинет вошёл статный мужчина в тёмно-синей форме. Породистое смуглое лицо с тонкими чертами, немного раскосые глаза с живым блеском. Его внешность немного портил крупный раздвоенный подбородок, скрытый под ровно постриженной каштановой бородкой.
Господин сел за стол и произнёс приятным баритоном, располагающим к доверию:
— Разрешите вначале представиться — меня зовут Вигберг Флэкс. Господин Дилэйни, вы обвиняетесь в сотрудничестве с бандитами. За это полагается смертная казнь.
В желудке заворочался колючий страх, но я приложил все усилия, чтобы голос звучал уверенно:
— У вас есть доказательства?
— Разумеется. Тасголл Тодт — ваш друг детства. Вы бывали у него.
— И что? Я понятия не имею, чем он занимается.
— Вы помогли сбежать людям, которые были связаны с бандитами.
Неужели кто-то из тех, кого я спас, оказался предателем и рассказал об этом ахдри? — промелькнула мысль. Делаешь добро и потом за него расплачиваешься.
— Но мы можем смягчить наказание и просто выслать вас с планеты, если вы пойдёте на сотрудничество с нами. Вот, — он выложил на стол футляр, раскрыл его и достал фларктон. — Мы хотим знать, как вы смогли вызвать водяной смерч. Короче говоря, расскажите, каким образом управлять этим.
— Играют на нём, как на обычной скрипке. А когда добьёшься высшей степени мастерства, фларктон начнёт с помощью воды создавать живые картины. Но они бесплотны. Скорее миражи, призраки мозговых волн.
— Да, это мы знаем, — покивал Флэкс. — Но несколько дней назад вы смогли благодаря этому инструменту сделать нечто такое, чего до вас никто не делал. Если вы опишете технологию, вас помилуют.
— С чего вы вообще это взяли? Я ничего не делал.
Уж чего-чего, а те люди, которых я спас, знать не могли, что это произошло благодаря фларктону. Я ведь стоял за деревом.
— Не надо лгать, господин Дилэйни. Это бесполезно. У нас есть свидетель.
Он хлопнул в ладони, через пару минут дверь за моей спиной хлопнула. Я обернулся, и волосы зашевелились у меня на затылке.
— Донайд? Как ты мог?! — вырвалось у меня. — Предал отца, меня?! Я учил тебя…