— Послушай, — сказала она и стала читать вслух:
Сент-Луис, 3 февраля 1944 года.
Дорогой Гарри!
Я сижу в халате с бумажным стаканчиком кофе в руке, который Мэри только что принесла мне из закусочной за углом, и не могу передать тебе свои чувства. Я пела вчера вечером! Понимаю, что это не новость, и я пою каждый вечер, но вчера все было по-другому. Я пела одну из своих собственных песен, и старый Даймонд Поко играл для меня на гитаре, и народ сходил с ума! Они вопили, танцевали и хлопали так долго, что я не знала, как поступить. У меня чуть не разорвалось сердце. А потом ко мне подошел человек из звукозаписывающей компании и заказал мне ужин. Сегодня я собираюсь встретиться с его боссом по поводу возможности записать пластинку!!! Ты можешь в это поверить?
Блю наклонился ближе, чтобы поверх руки Элли взглянуть на письмо, и прядь его волос коснулась ее щеки, создав ощущение удивительной близости, и она внезапно почувствовала все части своего тела, испытывая чувство неловкости. От него слегка пахло каким-то экзотическим ароматом, который она не смогла бы назвать. Элли быстро прочитала постскриптум:
P.S. Если у кого-то есть лишние чулки, то мне они просто необходимы.
— Ух ты! Меня прямо в дрожь бросает. — Он потянулся за письмом, и Элли отдала его, снова поворачиваясь к чемодану. — Похоже на просьбу, да? Причем безотлагательную.
— Точно.
Он осторожно вернул ей письмо.
— Она была чертовски молода, я все время забываю об этом.
— И шла война, — ответила Элли. — Я никогда не задумывалась, как это влияло на все, на всю жизнь. Бензин, шины, чулки. Ничего не хватало.
Она вынула из сумки пачку чистых карточек и сделала отметку, чтобы проверить, что и как распределялось и какие проблемы это могло вызвать.
— Это ужасно, — сказал Блю, поднимая голову. — Совершенно непонятно, верно? Что могло случиться, что она просто ушла, после всего, после всех своих стараний?
— Да, действительно. — Неловкое ощущение собственных локтей ослабло, и теперь Элли просто смотрела на человека, который разделял ее страсть к блюзам. — Почему?
— Может, ее кто-то убил?
— Большинство так и думает. Но где? Как? Нет никаких следов.
— Это настоящая тайна. Ты думаешь, что сможешь ее раскрыть?
— Надеюсь.
— Может, тебе нужна помощь Ниро Вулфа? Элли усмехнулись:
— Того типа с орхидеями?
— Точно.
Он вернул ей письмо и снова занялся сортировкой фотографий. Элли закончила разбираться с письмами от Мейбл, потом опять стала просматривать бумаги, чтобы отложить как дополнительный материал письма от родственников, которые приходились на те же годы. Было вполне возможно, что один родственник поделился с другим сплетнями о Мейбл. Во время работы Элли и Блю изредка переговаривались. Один раз он слегка подтолкнул ее локтем и подал фото.
— Посмотри на это.
Там Элли увидела молоденькую негритянку в тяжелой синтетике начала 70-х рядом с мужчиной со стрижкой "афро" размером с глобус. Элли невольно улыбнулась.
— Это Маркус?
— Конечно.
— А кто с ним?
— Роузмэри. Они, очевидно, долго встречались.
Элли подумала об этих двоих и поняла, что они, по всей вероятности, одного возраста.
— И что случилось? Блю снова взял фото.
— Не знаю. Маркус не очень хорошо перенес свой опыт войны. Я слышал, как он рассказывал об этом безумии, и думаю, что несколько лет он был невменяем, пока Алиша, его жена, не привела его в чувство. Роузмэри была славной девушкой. Может, ей не понравились его выходки, и она его прогнала.
— А Роузмэри замужем?
— Она вдова. Они с Конни, с которой ты познакомилась вчера в салоне красоты, обе потеряли своих мужей с разницей в несколько месяцев. Оба относительно молодые люди — не старше сорока пяти лет. Это было очень печально. — Он поднял голову, пряча фото в карман рубашки. — Вот тогда они и начали собираться в кружке любительниц чтения. — Блю посмотрел на следующий снимок. — Ты там хорошо проведешь время. В этом кружке одни ненормальные. Парней туда не допускают.