Это были обычные фотографии, запечатлевшие самые разные моменты жизни: люди ели, смеялись, корчили рожи, гримасничали кто как мог. Блю перестал ворошить фото, когда обнаружил еще один снимок Маркуса с другом. Фотограф поймал момент, когда они оба с выражением скрытого веселья наклонились над своими хот-догами, и их волосы блестели на солнце.
— Они были так молоды, — сказала Элли. Когда она потянулась за снимком, Блю отдал ей всю пачку с торопливостью, которая заставила ее поднять глаза. — Что-то не так?
— Нет! — Это прозвучало тяжело. — Тут моя жена. — Он тихо застонал. — Я и забыл, какой хорошенькой она была в детстве.
— Жена?
— Она погибла. В автокатастрофе пять лет назад. — Эти слова пронзили ее, и Элли подняла глаза.
— Мне очень жаль. Тебе не слишком везло, верно?
Он повел плечами, потом вложил фотографии ей в руки и встал.
— Я хочу поискать что-нибудь попить. Сейчас вернусь. — Она кивнула, отводя от него взгляд, этот голодный взгляд, который захочет проникнуть в его израненную душу, и — что? Она никогда не знала, зачем ей эти больные места в душе мужчины, но они всегда притягивали ее. Может, она хотела возложить на них руки, как целитель в древности, и убрать боль. Это никогда не срабатывало. Она вздохнула и воспользовалась случаем, который предоставляла ей судьба, — попыталась отыскать еще какие-нибудь фотографии матери.
Их оказалось две. На одной она была с другой девушкой, одетой в том же стиле хиппи. На второй она облокотилась о стол, на котором Маркус и парень с бородкой орехового цвета играли в какую-то игру. Диана улыбалась, но было невозможно определить, парню ли с бородкой или кому-то за кадром. Блю сказал, что бородатый был женихом Конни. Если Диана с ним путалась, тем больше причин у Элли не открывать пока своего секрета. Чувствуя вину — Роузмэри открыла перед ней свой дом, а Элли собиралась украсть несколько фотографий, — она тем не менее вложила все три снимка в свой блокнот и пообещала себе, что вернет их, как только сможет. Это же не воровство, если она принесет их назад.
Блю все не появлялся, и любопытство заставило ее еще раз, медленнее, просмотреть пачку фотографий, отыскивая ту, где была его жена. На фото, где Маркус и его друг дрались за какую-то еду, в стороне смеялась маленькая светловолосая девочка, и еще она оказалась на другом снимке. Прямые длинные волосы, испачканное платьице, и такая худая, что выпирают локти и коленки. Ей тут не больше пяти-шести лет, возможно, чья-то младшая сестренка.
Элли услышала шаги Блю, и у нее мелькнула мысль оставить все как есть. Но когда он дал ей кока-колу, она без колебаний — подняла снимок.
— Она действительно была хорошенькой. Как долго вы были женаты?
— Шесть лет. Я ездил в Эквадор, чтобы изучать орхидеи для своей диссертации, а когда вернулся, она уже выросла, расцвела и ждала меня. — Он с печальной улыбкой посмотрел на фото. — Она преследовала меня всю жизнь, а я и не замечал ее, пока не приехал.
— Вы были счастливы?
Он медленно кивнул, вспоминая.
— Все вдовцы были счастливы в браке, верно? — Он улыбнулся, но она заметила, что его глаза снова стали тусклыми, как прошедшей ночью. Блю опять стал серьезным. — Да, мы были счастливы.
Элли тоже улыбнулась, спокойно глядя ему в глаза.
— Хорошо.
Он дернул ртом.
— Это все давно прошло. — Снова расположился у чемодана. — У нас не так много времени. Займемся делом.
Перед тем как высадить Элли, Блю заехал к ветеринару за кошкой. Пайкет совсем выздоровела, судя по ее виду, и ее носик и ушки снова порозовели. Когда он доставал ее из клетки, на мордочке у нее было блаженное выражение, и она уткнулась ему в шею, мурлыча от радости. Ветеринар хмыкнул:
— Ну и кошка. — Он дал Блю бутылочку с антибиотиком, чтобы избавиться от инфекции, вызвавшей болезнь на этот раз, потом его лицо стало серьезным. — Блю, ты же знаешь, она долго не протянет. Некоторые считают, что надо позволить кошке быть кошкой — пусть живет без ограничений, до своего конца. Тебе стоит подумать об этом.
Знакомое ощущение — у Блю словно сжалось что-то внутри, заставив его резко вздернуть голову.
— Ей можно ставить капельницу хоть каждую неделю, верно?
— Можно, но…
— Спасибо.
Блю заплатил по счету, усадил Пайкет на плечо, другой рукой взяв домик. Когда он открыл дверцу машины, кошка весело прыгнула на сиденье, поприветствовав Элли звонким мурлыканьем, и устроилась у нее на коленях.
— Что с ней было? — спросила девушка, мягко прикасаясь к выбритому пятну на ее передней лапке.