— Да, Маркус так старательно притворялся… — Роузмэри взглянула на Алишу и осеклась. — Прошу прощения, — проговорила она искренне. — Что за бестактность с моей стороны.
Алиша покачала головой и, справившись с поп-корном, наконец произнесла:
— Я не переживаю по этому поводу, Роузмэри. И хотела бы послушать. — Она застенчиво пожала плечом. — Если ты не против рассказать.
— Я не понимаю, — вступила в разговор Элли. — Я чего-то не знаю?
Конни ответила:
— Роузмэри и Маркус Уильяме встречались еще в старших классах школы, до тех пор, пока он не вернулся с войны. Мой дружок Бобби тоже есть на тех фотографиях. Симпатичный такой, с бородкой. Ты его видела?
Элли кивнула и слегка улыбнулась ей.
— Видела, очень милый.
— Ну… — Она продолжила: — Он не вернулся.
— Простите!
— Я хочу услышать о Маркусе, — сказала Алиша. Роузмэри хихикнула.
— Тем летом в городе остановились две девчонки-хиппи. Маркус таращил глаза на маленькую блондинку, хотя держался внешне спокойно. — Она наморщила лоб. — Как же ее звали? Такая худенькая крошка и всегда ходила босиком. У нее еще волосы были длиной чуть не в двадцать ярдов. — Она шлепнула Конни по руке: — Ты не помнишь?
— Они называли ее Рапунцель. И все сходили по ней с ума. — Элли слушала наполовину разочарованно, наполовину зачарованно. Блондинка — это не ее мать. Но где-то именно в этом времени надо было искать разгадку секрета ее отца.
— Сколько парней было в тот день? — Конни нахмурилась.
— Давай посмотрим. — Она называла имена, загибай пальцы с длинными яркокрасными ногтями: — Бобби и Маркус, конечно. Кузен Роузмэри Джеймс…
— Он тоже не вернулся, — сказала Роузмэри, и в ее словах все еще звучало настоящее горе.
— И еще… должно быть, шесть или семь человек. Бинкл и парень с наградой — как его звали, Роузмэри?
— Не помню. А… Дэвид. Нет, Деннис.
— Точно, Деннис. — Она повторяла имена, считая. — Да, думаю, все.
Элли мысленно подбирала сравнения, чтобы по ассоциации запомнить все имена. Бобби Мейкпис запоминался легко. Бинкл напоминал звон колокольчика. И парень с наградой по имени Деннис. Блю чтото говорил о нем и о призовом бычке. Нужно будет полистать газеты за то время.
Напряженное чувство ожидания бродило в ней, но Элли старалась тщательно скрывать свой интерес.
— Так странно, — сказала она. — Довольно много парней отправились на эту непопулярную войну. Значит, ваш город был очень патриотично настроен. Разве здесь не стали бы ненавидеть хиппи?
Роузмэри покачала головой:
— Нет, они были такие милые. Большинство из них задержались не больше. чем на неделю или две. Кажется, остались пятеро или шестеро, двое парней, остальные девушки. Они работали в городе — где-нибудь на подхвате, и от них не было никакого беспокойства. — Она смотрела куда-то далеко, в прошлое. — Это они показали нам, что творится в мире.
— Может, нам надо было внимательнее к ним прислушиваться, — сказала Конни. — Только Маркус и Бинкл из всей этой группы вернулись домой. И даже Маркус…
Элли проговорила:
— Блю сказал, что Алиша вылечила Маркуса.
Алиша взглянула на Роузмэри, потом опустила глаза на свои руки.
— Он сам вылечился. Думаю, помогло время.
— Нет, девочка, — сказала Роузмэри. — Это твоя заслуга.
— Ему был нужен кто-то, кто не знал войны, — заключила Конни, — чтобы он мог освободиться от воспоминаний.
Элли пришли на ум строчки из песни: "… найди цену свободы…"
— Когда я смотрела на их лица сегодня утром, у меня разрывалось сердце, — тихо проговорила она. — Они были так молоды.
Наступила тишина, глубокая, бездонная. Ее нарушили слова Конни:
— Если бы я больше прислушивалась к тому, что говорили эти девчонки! Они предлагали нам всем уйти в Канаду. Интересно, что бы изменилось сейчас, если бы мы так и сделали? Мы бы все просто сбежали и оставались там?
Роузмэри покачала головой:
— Не надо об этом, подружка. Не могу вынести. — Она вздохнула и встала, глядя на Элли. — Извини, детка. Мы, кажется, сошли с рельс. Ты хочешь поговорить о Мейбл?
Элли почувствовала вину. Ведь это она, в конце концов, склонила их к воспоминаниям, которые причинили им боль.
— Я подожду.
Внезапно Конни заговорила:
— У меня идея! Я думаю, что мы все должны принести наши фотографии и организовать что-нибудь на эти выходные. — Она помолчала и продолжала с перехваченным горлом: — Вспомнить мальчишек не только как солдат, но и вообще! Джеймс был музыкантом, а Деннис — звездой родео, а Гэри мог танцевать как бешеный, а Бобби… — Она смахнула слезы. — Как вы считаете? Я не хочу думать, что от них остались только имена на стене.