— Я не стану сковывать браслеты. Вы сможете их всегда раскрыть. Но тогда сильно не шевелите руками, чтобы они не упали, — предупредил он, больше не церемонясь, и сцепив им обеим руки за спиной.
— Почему не спереди? — спросила Вестания.
— Никто не сковывает спереди, — отозвался Аластор. — Сразу поймут, что это цирк. Всё, теперь пошли.
Он мягко сжал их обеих за плечи и вывел из помещения, предварительно убедившись, что снаружи никого нет. Тут Вестания почувствовала ствол, упёршийся в спину. Ей пришлось зажмуриться и закрыть глаза, чтобы подавить вопль.
— Уберите это, — прошептала она, едва обретя в себе силы говорить.
— Шагай и молчи, — приказал он, слегка подтолкнув её дулом пулемёта вперёд.
Вестания усомнилась в его намерениях. А что если он сдаст их солдатам? Пусть, она не видела смысла в тех убийствах, которые ему пришлось совершить, пока они добирались до арсенала, он все равно мог оказаться предателем. Веста перестала доверять взрослым.
Ей казалось, что страшнее быть уже не может, но спустя минут пять в конце коридора она увидела ещё двух патрульных. Только не это!
— Что, ещё кто-то из серых? Или беглецы? — спросил один из солдат, пока они продолжали идти по коридору к ним навстречу. Расстояние все сокращалось.
— Две беглянки, — ответил Аластор невозмутимо. — Скольких ещё удалось поймать?
— Живым никого, — подал голос второй. Вестания очень плохо видела их в темноте, но догадалась, что они оба молоды. — Штук двадцать застрелили.
Аластор промолчал, продолжая слегка подталкивать Вестанию в спину, когда она замедляла шаг.
— Э, да это ж просто девчонки, — вдруг заметил первый солдат. Теперь девушка могла рассмотреть его лицо. У него был гладковыбритый острый подбородок, светлые волосы и голубые глаза. Лет не больше тридцати. Лицо выражало нахальную самоуверенность, как если бы он очень гордился службой в армии Ойкумены. Второй, немного постарше, короткостриженый, но заметно, что волосы сильно вились.
— Они были с отрядом серых, — ответил Аластор. — Но заблудились в коридорах.
— Поведёшь к капитану? — спросил второй. Они были совсем близко, Вестании удалось рассмотреть, как в улыбке кудрявого мелькнул золотой зуб.
— Да. — Ответил Аластор твёрдо.
— Хмм, — светловолосый шагнул к ним навстречу, несколько загородив путь. — Слушай, может, мы займём их у тебя ненадолго? — Он навис над Вестанией. — Сейчас такая суматоха, никто и не заметит. — Его глаза совсем не понравились девушке. Было в них что-то жестокое. — А мы просто немного повеселимся после такой неспокойной ночи. — Он наклонился. Эти мерзкие глаза ласкали её лицо, но нужно им было не это. Вестания не могла дышать и от страха, и от нежелания почувствовать его запах.
Второй присоединился к сослуживцу, теперь путь был перекрыт, а они полностью поравнялись с солдатами.
— Ну так что, насчёт этих кисок? — спросил светловолосый.
Вестания почувствовала, как рука Аластора неожиданно и резко толкает её и Теренею вниз. Одним рывком она раскрыла наручники и схватила Теренею, закрыв её собой и увлекая вниз.
В следующий миг они услышали два коротких выстрела. Спустя ещё миг Аластор навис над ними.
— Пошли. Быстрее. — С этими словами он протянул ей руку. Вестания не хотела отвечать на этот жест, но он сам схватил её и поднял с пола рывком. Теренея в это время встала сама.
Мертвецов удалось обойти, он схватил её за плечо и потащил куда-то вперёд.
— Быстрее, — повторил он.
— Я не могу быстрее, — крикнула Вестания. Теренея держала её за руку, бежала за её спиной и сильно оттягивала назад.
Аластор ничего ей не ответил. Он практически толкнул её в новый дверной проём. Вестания остолбенела. Перед ней раскрылось белоснежное поле Термины. Белизна.
Они побежали по снегу. Где-то позади них, наверное, с другого торца здания, доносились выстрелы. Удастся ли сегодня Сопротивлению покинуть Акрополь? И неужели удалось нам?
— Вперёд! Она ждёт вас там, — раздался надорванный голос Аластора позади. Через минуту он поравнялся с девочками и обогнал их.
Белый снег резал глаза даже в предрассветных сумерках. Аластор опирался на трость и сильно хромал на правую ногу. Вместе с тем, как продираться сквозь сугробы становилось все труднее, Вестания заметила, что и его походка существенно утяжелилась. Сёстры шли позади него, поэтому им всем пришлось замедлиться.
Снег заглушал голоса, так что они плохо различали слова Аластора. Белый цвет отвлекал своей бесконечной пустотой и резал глаза даже в ночи. Лишь спустя какое-то время, минут пятнадцать или больше, Вестания начала различать хоть какие-то посторонние очертания в непогрешимой чистоте зимней простыни. Кажется, там и вправду маячила собачья упряжка.
Совсем скоро! — подумала она. Мама ждёт их там, и они вскоре смогут обнять друг друга. Весь этот ужас, вся Термина растает где-то позади, а они унесутся на поиски другой, новой жизни. Она перевела взгляд на Аластора, на миг заметила край его лица, чуть обернувшегося к ней — нос с небольшой горбинкой, тонкие сухие губы, карий глаз под тяжёлой чёрной бровью и спутанные волосы, за которые зацепились крошечные снежинки. Он поможет им. Его присутствие всё ещё сбивало Вестанию с толку, но раз он пришёл сюда ради мамы и ради них…
— Где упряжка? — спросила Теренея.
— Там, дальше, — ровным голосом отозвался Аластор, не отрывая глаз от черты горизонта.
Он вёл себя странно, это было понятно Вестании, но сейчас она могла думать только о маме. На глазах наворачивались слёзы, то ли от радости, то ли от снега и пронзительного ветра.
Ей хотелось побежать, но снег стал совсем глубоким, так, что им приходилось идти совсем медленно. Трость Аластора увязала в нем почти наполовину.
Вестания вглядывалась в белое, силясь разглядеть упряжку, совсем скоро она её увидит. Совсем скоро всё закончится. На сердце почему-то стало очень тяжело. Она обернулась к Теренее, желая узнать, как она себя чувствует, сестра светилась, как новогодний фонарь, губы растянуты в широченной улыбке, глаза улыбаются. Странная волна тошноты захлестнула сознание Вестании на миг. Сердце утяжелилось в разы, стало трудно дышать, а внутри неё сделалось холоднее, чем на улице.
Она опять посмотрела вдаль, не понимая, с чем связать эти странные ощущения. И вдруг что-то изменилось. Снег больше не был таким белым, он словно потемнел, стал грязным и серым, позволив ей лучше видеть вдаль. И там она увидела отнюдь не маму на собачьей повозке. Нет. Там был только сугроб. Как и миллионы других сугробов.
Сугроб — гроб для обманутых.
От страха Вестания подавилась воздухом, сердце истерично застучало, предчувствуя угрозу. Ноги вдруг стали такими ватными, она поняла, что не может больше идти не из-за усталости или холода, лишь из-за страха. Не раздумывая, она схватила сестру за руку и остановилась.
— Веста… — открыла рот Теренея, та сжала её руку так яростно и сильно, что младшая сестра не смогла договорить из-за боли.
Он, видимо, услышал это и развернулся к ним лицом.
Что теперь делать? Кто он?
Вестания столько всего хотела сказать или спросить, но язык стал неповоротливым, страх гудел в голове, она слышала стук крови где-то в висках.
— Что происходит? — спросила Теренея.
— Упряжка. — Вестания обрела силы, наконец, услышав свой собственный дрожащий голос где-то очень далеко, эхом отдававшийся от заснеженного поля. — Её же не существует. Там нет мамы.
Аластор не шевелился ещё мгновение. Она могла поклясться, что в его глазах она увидела колеблющееся сожаление, потом оно пропало, сменившись пустотой.
— Она мертва, — сказал он вслух.
Что вы хотите с нами сделать? — хотела спросить Вестания.
Они стояли в шаге друг от друга. Бежать бесполезно, он схватит их раньше. Всё уже становилось понятно.
Мама умерла.
Что?
Мама умерла.
Как это?