Джейк оттолкнулся от зеркала и посмотрел на свое тело – худое, развитое только в груди и плечах. Ноги выглядели почти так же, как и раньше, но время от времени ему казалось, что они принадлежат кому-то другому.
«Вроде как» выпустился он из-за коляски. Администрация школы отправила аттестат родителям Джейка по почте, пока тот лежал в портлендской больнице в ста километрах от дома. Все учителя поставили ему проходной балл, хотя по паре предметов это было прям щедро, – типа по физ-ре, вместо которой они с Ноем шли домой баловаться травкой перед обедом. Короче, Джейк перестал ходить в спортзал еще до рождественских каникул, но как выяснилось, даже мистер Маккена не настолько урод, чтобы завалить по физ-ре ученика, который проведет остаток своей жизни с параличом нижних конечностей. Ну хоть так, че.
Мать сообщила, что ему все-таки дадут аттестат, почти сразу же, когда он еще был под кайфом. Все это время она практически не вставая просидела рядом с его кроватью, бормоча, что Бог за ним присмотрит, и перечисляя всех, кто позвонил справиться о его здоровье – учителя, соседи, знакомые из церкви, даже почтальон. Часть этих имен была ему незнакома, но он не стал ничего говорить, чтобы ее не обидеть. Перед ним она старалась не плакать, но глаза за стеклышками очков в розовой оправе у нее были опухшие. Ненадолго ее лицо просветлело только тогда, когда она упомянула церемонию вручения аттестатов – до нее на тот момент оставалось еще несколько недель.
– Мы так гордимся тобой, милый, – сказала она. – Твое имя будет в программе. Они попросили Ноя получить аттестат от твоего имени, так как ты не сможешь…
Ее голос задрожал, и она замолчала.
Джейк поморщился, лицо исказила гримаса.
– Так как я не смогу ходить, ты хочешь сказать?
Он принялся отрывисто смеяться, и каждый вырывавшийся смешок походил на лай. Это все наркоз, подумал он, но, конечно, дело было не только в этом. Джейк хохотал от самого слова «ходить», которое теперь приобрело совсем иное значение – теперь, когда он потерял ноги, свои молодые сильные ноги, которые катались на скейтборде, бегали и карабкались по скалам, ноги, которые он принимал как должное каждый день своей никчемной жизни вплоть до того момента, когда вдруг перестал ими пользоваться. Он не смог остановиться, даже когда мать спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.
Каким же он был придурком, подумал он, смотря в зеркало. Подъехав поближе, он заметил, как сильно похудел за это время.
Еще Джейк смеялся потому, что слово «ходить» напомнило ему о мясистом злобном лице Эда Стивенсона – своего отца.
– Меньшее, что ты можешь сделать, – это донести свою ленивую задницу до вручения, – как-то сказал Эд. – Восемнадцать лет исполнится, получишь от нас свою ложку с вилкой и катись куда хочешь.
Это было последней зимой перед выпуском, когда Джейк пришел к выводу, что оценки не имеют никакого значения, раз он лишился стипендии в музыкальном колледже, и, судя по всему, вообще может не закончить школу.
– Не беспокойся обо мне, Эд, – ответил Джейк.
С начала старшей школы он начал называть отца по имени, потому что его это ужасно бесило.
– Я свалю так быстро, что ты даже не заметишь.
Поняв, что мечта учиться в музыкальной школе все же от него ускользнула, Джейк решил переехать в Портленд. Он рассчитывал, что сможет поработать в магазине пластинок или кофейне где-нибудь рядом с клубами на востоке города. Подробно пока ничего не планировал, но не может же такого быть, чтобы в таком громадном городе не нашлось работы?
Но теперь он повредил позвоночник, а значит, его ленивая задница была прочно прикована к родительскому дому. В ближайшее время переездов ему не светило, и никто, включая Эда, не мог с этим ничего поделать.