Артем пошевелился, и я поспешил убрать руку. Как он красив, когда спит. Невесомо я коснулся его полуоткрытых губ. Я бы продал душу дьяволу, чтобы познать вкус истинной любви. Скрепил кровавое рукопожатие и прожил отмеренные рогатым лицемером годы с мужчиной, который призраком прошлого ворошил мои душу и плоть. Его имя и его глаза. Эти золотисто-оливковые глаза. С мыслью о Владе, Костином друге детства, переполошившего мою жизнь, я, в конце концов, уснул.
Часть 7. КСЕНИЯ
Я пряталась от Удальцова в архиве: комната с одним единственным не открывающимся окном. Моя тюрьма на много дней. Я то искала надзорки, то составляла описи. Все что угодно, чтобы быть подальше от начальства. К такому виду исправительного режима я приговорила себя сама. Все эти мучительные дни меня не покидало чувство стыда, словно я была нашкодившим ребенком, которому строго-настрого наказали не трогать сладости, но все равно это сделала. Удальцов был спокоен, абсолютное спокойствие, будто не его губы целовали мою шею и не его руки пытались потрогать мою грудь. Никаких эмоций, никаких нервов! Выражение мужского лица говорило, что именно так и нужно настраивать взаимоотношения между сотрудниками, улучшать рабочую атмосферу!
Сначала поведение этого мужчины бесило, злило. Я тем вечером летела, как кипятком ошпаренная, не чуя земли под ногами, ночь не спала: все пыталась придумать траекторию движения следующего дня. Что сказать, как выстроить диалог или лучше не показываться на глаза? Меня разрывало изнутри, я хотела кричать, прыгать, топать ногами. Но утром Иван Николаевич Удальцов встретил меня с обыкновенным видом. Тогда я решила — держаться подальше. Приговор окончателен и обжалованию не подлежал — пожизненное содержание в архиве. От предлагаемой должности я отказалась, так и не рассказав об этом предложении родителям. И Удальцов не настаивал, покрутил ручку в пальцах, крутанулся на кресле, заглядывая в раскрытое окно, и сделал вид, будто ничего не произошло, только позже напомнил о разбросанной кипе статистических карточек, которые по моей вине остались не проверенными.
Но со временем наши с ним отношения (в частности рабочие) пришли в норму, не зря же мудрые люди говорят, что время все стерпит. Я немного успокоилась, пришла в себя. Удальцов вел себя как обычно, не вспоминая и ничего не спрашивая. И я снова поверила в то, что все может обойтись. И даже позволила себе помочь начальнику с отчетностью.
На место Павла пришла женщина. Маленький дьяволенок, сидящий внутри меня, обрадовался такому событию, захлопал крошечными копыточками, ликуя и зловеще улыбаясь.
Мы сидели в кабинете Удальцова. Он расписывал почту, а я заполняла электронную таблицу. Для начала нужно было разобрать все процессуальные документы. Итак, первое, по внутренним органам: органы следствия, дознания, следственный комитет и приставы. Дальше по содержанию: возбуждение, приостановление, продление, прекращение, соединение. Осталось самое простое, по дате и номерам уголовных дел, и можно смело заполнять таблицу, которая в итоге самостоятельно выдаст отчетные цифры.
Зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Иры, Костиной жены. Мне пришлось выйти из кабинета в коридор, чтобы спокойно поговорить без любопытного взгляда Удальцова, следящим за мной.
— Да, Ир, что-то случилось?
— Можно и так сказать. Сейчас звонил Костя, сказал, что не сможет пойти с нами вечером в театр. У него аврал на работе. Сама же понимаешь, конец месяца, отчеты. Плюс первое время на новой должности. Ему, конечно, не очень легко, но я уверена, все поймут.
— Мы попросили Костю один раз! И именно этот раз он не может. Пусть выходит завтра на работу в четыре утра и делает свой драгоценный отчет. — Бессмысленность данного разговора была настолько очевидна, что мне хотелось разбить телефон о стену и закричать. — Это семейный вечер, приехал твой отец, с которым ты видишься раз в пять лет. Неужели этим возможно пожертвовать ради отчета, который твой «вечно занятой» муж сдает каждый месяц?
— Ты не справедлива к нему. — В ее голосе звучала обида за мужа. — Просто у Кости сложный период, нужно ко многому привыкнуть, войти в нужную колею. И если необходимо пожертвовать сегодняшним вечером, то все нормально. Папа все прекрасно понимает.
— Как скажите, ради Бога! То есть я могу сказать родителям, чтобы они сами добирались до театра?
— Да. Домой он вас доставит точно по расписанию и по месту назначения. Он обещал.
— Обойдемся без его услуг, сами доберемся. — Я была довольна резка с Ирой, меня злило, что она все время покрывает Костю, даже в таких моментах.
Планировалось, что Костя сразу же после работы заедет за родителями, и они поедут в театр, в то время как Ира поедет со своим отцом и его супругой. Дело было в том, что родители Иры развелись, когда она была маленькой девочкой. Ее отец встретил другую женщину, и они уехали жить к побережью Черного моря. Ира осталась здесь с матерью, ненавидевшей бывшего мужа и не простившей предательскую измену. Именно поэтому Ира не виделась с родным отцом очень долгое время. Но она мечтала о встрече с ним и делала все возможное, дабы исполнить мечту. Когда Ира с Костей окончили первый курс университета, то на летние каникулы решились поехать на море, к ее отцу. И, может быть, для уверенности или еще для чего-то она попросила Костю взять с собой меня.
Так состоялась моя первая встреча с морем. Я была совсем крошкой. Из того приключения в памяти отложились только морской запах и злые попытки брата научить меня плавать, от которых соленая вода шла носом.
— Ксюш, ну перестань. Не дуйся.
— Ир, ты не причем. Просто я снова глупо понадеялась, что в кое-то веки для Кости семья выйдет на первый план. — «Чем его собственные желания» чуть не продолжила я, но вовремя остановилась. — Нет, так нет. Никакого смысла обсуждать дальше нет. Увидимся вечером, жаль вот только мама расстроится.
— Мне тоже жаль. Увидимся.
Она первая положила трубку.
Придется сообщить маме. Я набрала ее номер.
— Мам, слушай, тут такое дело. Кости с нами не будет на спектакле. — Я попыталась сделать голос более спокойным и обычным, хотя подобная информация стала для всех нас обыкновеннее обыкновенного уже давным-давно. — У него много работы, он задержится и за вами не сможет заехать.
Отец как два года перестал водить машину. С ухудшением зрения последовало ухудшение внимательности. И он оставил, по его мнению, это гиблое дело. Машина была отдана Максу со словами: «Попрошайским трудом самому на машину не заработать». Макс обиделся и не принял ключи, на что папа серьезно ударил его по плечу, «по-мужски», и грозно сказал: «Ты мальчишка в обидки играть или артист? Хватит к парадному входу на трамвае подъезжать!»
— Ну как же так? — Естественно, мама расстроилась. — Ладно, ничего страшного. Думала увидеть его, он так редко бывает у нас дома. Последний раз виделись на юбилее, а с того раза прошло два месяца.
— Не хочет, как хочет. Насильно же не заставишь любить и уважать собственную семью. — На самом деле присутствие или отсутствие брата меня вовсе не волновало. Мне было жаль родителей, Иру, ее отца, приехавшего черт знает откуда. Картинка счастливой семьи растекалась мазками по холсту. — Все равно назад домой с Максимом. Он, кстати, останется дома на ночь.
— Очень хорошо. А ужин в ресторане в силе?
— В силе. Будем сидеть как белые люди, промакивать губки белоснежными салфетками! — я иронизировала. Это была Костина идея провести ужин в ресторане.