В небольшом киоске мы купили по стаканчику кофе. Обжигающий напиток приятно согревал нутро, а аромат кофе вместе с запахом осени оказывали магическое действие. Мы шли по закрученной тропинке, устремленной вдаль. По бокам вырастали стены из древесных великанов, и тропа напоминала узкий тоннель, стены которого расписаны разноцветными красками. Желтый, красный, оранжевый, местами темно-зеленый, бордовый. Самые яркие оттенки осенней меланхолии. Мне было хорошо. Я закрыла глаза и запомнила вид, будто мысленно сделала снимок. Отложу в память, как в маленькую коробочку секретиков, — пусть хранится вечно.
Хорошего бывает так ничтожно мало, что невольно черно-белая жизнь перевоплощается в темную заезженную лошадку. То, что мы видим вокруг, и есть наши мысли, интересы и желания. Черный цвет разукрашивает будни в серые, небо в хмурые тучи, праздники в скучные, однообразные сборища. Дни проводим с фальшивыми друзьями, а ночи с нелюбимыми незнакомцами. Как же вырваться? Сегодня я нашла ответ на один из многочисленных вопросов. И он удивительно прост. Наш внутренний мир это отражение внешнего. Помимо черного в палитре присутствует множество тонов, и стоит только шире распахнуть глаза, как мир окрасится разномастным великолепием. Открыть сердце, впуская в себя радугу, и почувствовать не вкрадчивое подкрадывание чудовища, а твердые и сильные шаги надвигающегося счастья. Поверить в легенду и запастись терпением и упорством Принца, совершить безумный поступок во имя любви, и искать ту, единственную, половину своего целого.
Я протянула руку, и маленькая холодная капелька упала на ладонь.
Вечером я приоткрыла дверцу спальни Макса. Родной запах. Включила ночник. Где-то глубоко внутри неприятно защемило. Детские воспоминания, как удары по голове, приносили боль. От радостных боль нестерпимее. Их не вернуть. Я сглотнула слезы. Провела рукой по столу, подоконнику, на котором, как на музыкальном инструменте повторяла движения брата. Фортепиано. Не дыша, пробежала по черно-белому полотну и на память сыграла первую попавшуюся мелодию.
— Ну вашу же мать, я новости не слышу!!! — папа проорал из гостиной.
Я не смогла остановить внезапно нахлынувшую волну смеха, и отцу пришлось потерпеть чуточку.
Достала из шкафа свитер Макса и легла с ним в кровать, прижав, как плюшевую игрушку, накрылась одеялом по самую макушку, оставив небольшое отверстие для воздуха. Я хочу впитать в себя то, что ты чувствовал тогда, что чувствовала я. Кем мы были и кем стали. Вспомнить прошлое, чтобы разобраться в настоящем и построить будущее. Найти новый ответ. Пожалуйста, прошлое, помоги мне.
***
— Хватит ее таскать за собой! Я сколько могу еще повторять?
Максим поднял глаза на отца, в его руке застыл снятый ботинок. Я пряталась сзади, выглядывая, как испуганный зверек, из-за брата. Сегодня мы опять нарушили правило.
— Максим, ты меня слышишь? — Папа навис над нами, заслоняя своей широкой спиной коридорный проем. — Я не слышу тебя!
— Да, папа, — спокойно ответил брат, стаскивая второй ботинок.
— Ну что «да»? «Да», что понял, или «да», что слышишь?
— Второе.
Я дрожала всем своим маленьким тельцем, впиваясь в рукав куртки брата.
— Папа, мы просто гуляли, Максим не виноват. — Слезы наворачивались мне на глаза, но я отчаянно пыталась защитить любимого брата.
Отец выхватил портфель, раскрыл его и начал трясти. Посыпались нотные тетради.
— Вот с этим? — Подняв одну из них, он сунул в лицо Макса. — Еще и врут!
Брат стоял молча, стиснув зубы и прикрывая меня собой.
Из кухни вышла мама. Она оглядела присутствующих, рассыпанные по полу тетради, почти плачущую меня. Мать развела руками и спросила:
— Господи, ну что случилось?
— Они вместе ходят в музыкальную школу. Скажи своему сыну, чтобы не таскал сестру за собой, как собачонку! — закипал папа. — Ну ладно раньше ей делать было нечего, а сейчас в школу пошла, на английский записали. Нет, чтобы учиться, так она ерундой занимается.
— Максим, ты взрослый мальчик уже, мы с тобой несколько раз обсуждали это. — Мама стреляла глазами между отцом и братом. — Хватит, перестань так делать. Ты занимаешься музыкой, сестра языком. Не нужно больше брать ее с собой на занятия. У нее теперь свои уроки, свои обязанности.
— Хорошо, мама, — Максим протащил меня в комнату. — Больше не будем.
В семье было трое детей, и как нормальный отец, папа не помнил расписания внеурочных занятий каждого из нас. Футбол Кости, музыкалка Макса, а до кучи добавился мой первый класс и занятия английским. Сегодня он пришел домой раньше и застукал нас. Мама знала, что Максим берет меня с собой, она не злилась и не кричала, думала, что пройдет само. А для папы одного музыканта в семье хватило с лишком. Не хватало, чтобы завелась еще одна попрошайка в доме.
— А ты тоже хорош, сразу кричать! Не можешь с детьми разговаривать спокойно? — Мама взялась за отца. — Подумаешь, ходит с ним, потом перестанет, некогда будет. Да и для общего развития пусть слушает классику.
— Да не дело это — музыкант. Всю жизнь брякать по клавишам или петь в кабаках? Чертов инструмент стоит в доме, запинаюсь каждый день.
Тут мама перешла в наступление:
— А кто его притащил сюда? Бегал по всему городу, отрыл из-под земли, поставил, я что ли?
— Значит, я виноват! Все время я виноват! Максик у нас талантливый, будет музыкой заниматься. А жить на что он будет? Клянчить на кусок хлеба?
— Ой, все! Поговорили!
Мы с братом сидели в спальне, наблюдая, как родители между собой выясняют, кто больше виноват. Я размазывала по лицу слезы. Вместо того, чтобы вести меня сегодня на английский, брат взял с собой. А я шла рядом, прижимая к груди новенький ранец, и светилась от счастья. Это была бы наша тайна, страшная и великая, если бы папа не оказался дома и не разоблачил обман. Он догадался по моему испуганному виду. Я не умела лгать.
***
Под одеялом закончился воздух, и я вынырнула из тайного убежища. Сон не шел, и, ворочаясь в одежде и в постели брата, я прислушивалась к тихому голосу прошлого. Эти призраки опять мучили меня с новой силой, то смеясь надо мной, то жалея. Разве можно быть такой бездарной? Не выучить английский, потратив лучшие годы юности. Пока преподаватель чертила на доске длиннющую таблицу английских времен, мои мысли улетали в светлую комнатку с большими окнами. На стенах нарисованы ноты и поющие зайчики хора «мальчиков — зайчиков» из мультфильма «Ну, погоди!».
Я любила смотреть, как играет брат. Пальцы длинные и красивые с легкостью пробегали по клавишам. Без особого труда, без тяжести и запинок. Он будто и не касался их. Усаживал меня на колени и клал мои руки на клавиши. Я задерживала дыхание и прикасалась к божеству. Заливалась краской и смехом. Брат смеялся и целовал меня в висок.
Часть 9. МАКСИМ
Я плюхнулся уставшим на стул в гримерке. В зеркале на меня смотрит усатое чернильного цвета отражение. Чтобы снять грим, придется усердно потрудиться.
— Неплохо отыграли. — Рядом уселся Володя, мой сосед по гримерке. — Эти башмаки все ноги отдавили. — Он снял туфли, похожие на деревянные колодки, оставаясь в длинных в черно-белую полоску гольфах. — Надо заменить размер.