Только ухожу! Что значили эти слова? Где я должен был искать Иллу? Может, здесь? За мостом, скалистым, грозным, глухим мостом Карелии, ведущим к заброшенному хутору? Но мог ли здесь быть Тот берег? Впрочем, не все ли равно, что это за место, если я встретил здесь Иллу. Из сказки, преданья иль сновидения пришла она, прошлое вернуло ее или она вернула для себя и меня прошлое — пусть судят другие. Я же, не ища объяснений, принимаю эту жизнь, будь она хоть трижды призрачной.
Полный самых невероятных предчувствий и будто уже зная, что меня ожидает, я вернулся в крохотную, доживающую свой век деревушку на берегу Ладоги и стал расспрашивать о хуторе над водопадом. Никто не смог рассказать что-либо вразумительное. Я долго бродил по ближним селам, пока не оказался случайно на местной свадьбе. Среди гостей обращал на себя внимание слепой старик финн, к которому все относились с особым почтением. Кто-то шепнул мне, что это ведун, который должен предсказать молодым будущее. Дождавшись момента, когда старик собрался уходить, я вызвался проводить его. Он кивнул и подарил меня беззубой улыбкой:
— Пойдем, пойдем, сынок, не пожалеешь, я и тебе сказать могу.
— Мне не нужно знать будущее, дедушка, скажи мне, слыхал ты что о хуторе на Рукоярви?
— Отчего не слыхать, там целая история, — ответил он.
И вот глухой ночью, в тесной избушке, перед потухшим очагом пьяный старик, вперив в стену свои слепые глаза, повел меня по дороге своей сказки или были. И повинуясь его словам, воскресали одна за другой картины странной жизни, которая когда-то распустилась близ чудного водопада, а затем увяла.
— На том месте стояла усадьба, — говорил старик, — а над водопадом мельничное колесо вертелось. Раз вечером забрел туда парень и стал в окна глядеть.
Тут хозяин к нему тихо подошел и руку на плечо положил.
— Ты что здесь делаешь, парень? — спрашивает.
— Да вот, хочу на работу наняться, — отвечает.
— Откуда ты и как тебя звать?
— Из Лельпельте. А звать меня Эйно.
— Достаточно будет и просто Эн! — молвил хозяин. — Ну что ж, проходи в дом, работник мне нужен.
Жили они в доме втроем. Сам мельник, жена-молодуха и дочка мельника, оставшаяся от первой жены. День-деньской Эн работал не покладая рук, а вечером ходил к водопаду и играл на самодельной свирели. Мельник вначале сердился на него, а потом рукой махнул: и спалось лучше, и сны хорошие видел под музыку. Ему-то сны, а женскому сердцу тревога. Илла, дочка его, стала на Эйно заглядываться. Потом тоже к водопаду пришла и подпевать стала. Дивится Эйно:
— Откуда ты песни эти знаешь?
— А ты откуда? — спрашивает Илла.
— Мне в водопаде слышится!
— Вот и мне тоже!
Так до ночи и засиживались. Только стал замечать парень, что и хозяйка, жена мельника, на него глаз положила. То здесь зовет помочь, то там, а сама рядится в платья нарядные, словно праздник встречает. Эйно, однако, вида не подает, а сердце его к Илле привязано. Долго ли, коротко ли, стала мельничиха на Эйно покрикивать:
— Ты не смей ходить к водопаду по ночам. Нечего девку смущать. Не про тебя Мельникова дочка. Вот скажу хозяину, он тебя прогонит.
Испугался Эйно, что разлучат его с Иллой, а сам не знает, что делать. И видеть ее не смеет, и не видеть не может. А то, что ее замуж за него не отдадут, в этом и сомнения не было: беден Эйно, и, кроме рук да сердца, ничего у него не было. Начал он склонять Иллу бежать с мельницы. Она и согласна, да только все им мешало. Мачеха словно слышала, о чем они сговариваются. То встанет среди ночи и мельника разбудит, то падчерицу в свою комнату заберет. Совсем измаялись парень и девушка. А тут еще болезнь на Иллу напала, сохнуть стала. Знахарку вызвали. Эйно подстерег ее, когда она обратно шла.
— Что с Иллой, бабушка? Скажи не таясь.
— Да, верно, мачеха ее портит, со света сживает.
Тут уж положил парень — как угодно, но выкрасть любимую. Ночью пробрался под окно Иллы и стал вызывать ее. Только вместо нее вдруг мельник появился с цепом в руках. Бросился Эйно бежать, хозяин за ним. У самого водопада нагнал и стал охаживать. Чует парень— смертный час подходит. Вдруг за спиной у мельника фигура встала. Взмахнула косой, и упал хозяин замертво, как сноп свалился и крикнуть не успел. Смотрит Эйно, а перед ним мельничиха.
— Ну что, парень, жить-то слаще, чем смерть принимать? — спрашивает.
Он рта открыть не может. «Что же делать?» — думает.
— Уму тебя придется учить, — говорит хозяйка. — Только знай: мне теперь служить будешь, и, коль от воли моей отступишь, я смерть мельника на тебя покажу, и жизни тебе не будет.