Персиваль коротко кивнул Ротье, продолжая держать дверь открытой.
— Всего хорошего, доктор, — сказал он. — Я тотчас сообщу вам, когда заказанные вами очки будут готовы.
Ротье неверной походкой вышел на улицу, на мгновение ослепленный лучами солнца, клонящегося к закату, и направился к своей лошади, которую за монетку стерег маленький оборвыш. Он взял удила, но остался стоять, словно утратив способность двигаться. Его знобило под жаркими солнечными лучами.
Прошлым летом, в последние дни Террора, когда в Лондон ежедневно приходили вести о смертях многих из тех, кто ввергал его родину во все большие ужасы кровопролитий — Робеспьера, Сен-Жюста, Кутона, Энрио, — Ротье отчаянно надеялся услышать, что среди казненных был и Фрерон. Но Фрерон уцелел вместе с Тальеном и Баррасом, чтобы заполучить еще более влиятельный пост в правительстве. Их троих прозвали шакалами Республики, питающимися объедками людей, куда более великих в сравнении с ними. Хотя в Париже никто не осмелился бы даже прошептать это прозвище.
С Луи Фрероном, радикальным журналистом, который сумел оказаться среди членов Конвента, внушавших наибольший страх, Ротье познакомился, когда работал в Hôtel-Dieu, давным-давно, еще до падения Бастилии. Фрерон, пылавший идеализмом, писал для своей газеты «L’orateur du peuple»[24] о парижских больницах и ужасном положении бедняков. Ротье, преданный своему призванию, гуманный, доверчивый, восхищался деятельностью Фрерона и считал влиятельного политика своим другом. А потому, когда Августу обвинили в измене, к кому еще мог обратиться Ротье за помощью, как не к своему другу и товарищу Фрерону?
Фрерон ему помог, да, но за какую цену! Он сказал Ротье голосом, от беспощадности которого кровь стыла в жилах, что Монпелье позволят покинуть Францию живыми, только если он, Ротье, обещает раздобывать и отсылать из Лондона жизненно важные сведения об английских военных операциях. Ему подыщут посредника. А еще Фрерон предупредил Ротье, что в случае его неудач расплата за измену настигнет их, где бы они ни находились, и Августа умрет.
Вскоре после их приезда в Лондон Ротье, все еще уповавший, что этот кошмар кончится, что угрозы Фрерона растворятся в пустом воздухе, будто утренние туманы, которым предстояло стать такими привычными ему в месте их изгнания, получил письмо от изготовителя очков в Кларкенуэлле по имени Персиваль Оутс с извещением, что заказанные им линзы готовы и их можно забрать. Никаких линз Ротье не заказывал, но он все равно отправился по указанному адресу, и Персиваль сообщил, что он будет посредником между Ротье и его хозяевами в Париже. Ротье скоро убедился, что такой кроткий на вид изготовитель очков в безжалостности не уступает Фрерону. «ОТ ВАС НЕТ НИКАКОГО ТОЛКУ, РОТЬЕ!»
Презрительные слова Персиваля все еще звенели у него в ушах, но Ротье сумел совладать с собой и поехал не к себе домой, но по Чансери-лейн к полному оживления Стрэнду, где вновь оставил свою лошадь, на этот раз возле лавки на углу Картинг-лейн. Вскоре он вышел из нее с продолговатой кожаной шкатулочкой в руках. С некоторой осторожностью он поместил шкатулочку в карман сюртука, затем снова сел в седло и продолжил свой путь.
Час спустя Августа услышала, как Ротье вошел в дом. Она стремительно спустилась в кабинет, где он ее уже ждал. Он вытащил из кармана холщевый мешочек с завязками и отдал ей со словами:
— Золота тут очень мало. У Персиваля его больше нет. И тут все, что оставалось у меня. Вы поняли? У него золота больше нет.
Ее взгляд преисполнился презрения.
— Итак, вы потерпели неудачу даже в этом! Я полагала, что ваше последнее письмо было благополучно отослано этим английским астрономом.
— Нет. Оно не дошло до Парижа вовремя или вообще не дошло. Разве вы не слышали, что высадка роялистов увенчалась успехом?
Сжимая монеты, Августа резко повернулась, чтобы уйти. Ротье протянул к ней руки, его лицо исказилось отчаянием.
— Августа, прошу вас! Я должен поговорить с вами о другом.
Она выжидающе остановилась, но промолчала.
— У меня тут есть кое-что, — продолжал он поспешно, — пожалуй, вам следует держать его всегда при себе. — Он вновь опустил руку в карман длинного сюртука и достал кожаную шкатулочку, купленную в угловой лавке на Картинг-лейн. И протянул ее Августе. Она поглядела, но не протянула руки, и потому он открыл шкатулочку сам. В ней лежал миниатюрный кремневый пистолет с медным стволом и медной же рукояткой, завершавшейся головой леопарда.
— Мы в такой опасности? — еле выговорила Августа. — Фрерон может достать нас даже здесь?