— Я за Розой, — еле выдохнул он. — Я сказал ей, что зайду раньше, в восемь, только я задержался…
— Но Роза уехала. За ней заехал мужчина в карете.
— Господи, нет! — Сердце у него билось так часто, что каждый вздох давался ему с трудом. — Когда? Когда этот мужчина заехал за ней?
— Около семи, — ответила она, пожимая плечами.
— Как он выглядел?
— Вы что, с караульной или как, мистер? Нам тут шума не надо.
Он сунул ей несколько монет. Она осмотрела их, потом сказала:
— Помоложе вас. Высокий, белокурый, красивый. Она была рада поехать с ним.
КАРЛАЙН. Он повернулся и почти слепо побежал на юг мимо Лонг-Эйкр и Джеймс-стрит на Пьяццу, проталкиваясь через вечерние толпы гуляк и воров и всяких шарлатанов, собиравшихся там. Так он искал Элли… Столько ярко накрашенных лиц, пока он бродил туда-сюда, высматривая, высматривая, высматривая. Лихорадочно он заглядывал в один грязный ночной кабак за другим, всматриваясь в охотящихся там шлюх глазами, запавшими от усталости.
К тому времени, когда Лакит наконец нашел его, уже занималась заря. Лакит был почти таким же разгоряченным и запыхавшимся от поисков по всему городу и возбуждения из-за новости, которую перехватил по дороге.
— Сэр, сэр! — прохрипел он. — Еще одну девушку задушили, сэр, в Робин-Ярде за Лезвер-лейн. Рыжую шлюшку. Говорят, та самая, которая цветы продавала, ну, та самая, которую он еще раньше пробовал убить. Роза ее зовут. Задушена шнурком, как остальные, и выброшена на навозную кучу.
По городу расползался свет дня, когда Джонатан вошел в мертвецкую при больнице Святого Варфоломея в Смитфилде, куда увезли Розу. Хрупкая тщедушная фигурка, она выглядела почти ребенком.
Он понимал, что, оставь он ее в покое, не расспрашивай опять и опять в попытке опознать человека, который почти ее убил, ей скорее всего не пришлось бы умереть.
Когда утренние колокола отзвонили восемь, он покинул ее и на извозчике отправился в Уайтхолл. Там были дела, которые он должен был сделать, люди, которых он должен был увидеть. Ему необходимо было обеспечить, чтобы на этот раз не произошло никакой неудачи, когда он приступит к тому, чтобы окончательно разделаться с Карлайном, убийцей.
Однако оказалось, что пока еще никто ничего сделать не может, потому что, едва приехав, он узнал, что все клерки и младшие чиновники Министерства внутренних дел должны немедленно явиться в кабинет начальника канцелярии.
Пришли известия из Бретани.
LVIII
От сэра Джона Уоррена, корабль Его Величества «Помона», Киберонская бухта:
«Господа, с величайшим сожалением извещаю вас, что форт и полуостров Киберон были взяты приступом по причине ряда предательств. Вдобавок к злополучному захвату врасплох ночь была беспримерно темной с сильнейшим северо-западным ветром, что не позволило нашим кораблям с пушками действовать вблизи от берега.
Я отправил собственные шлюпки, как и шлюпки военных кораблей, и открыл огонь по разным вражеским колоннам, которые наступали на остатки армии роялистов. Мне удалось спасти около тысячи человек, включая всех генералов и штаб, большую часть артиллерийского корпуса и девять инженеров, а также тысячу четыреста шуанов и несколько полковых знамен.
Я вполне удовлетворен, что в этом прискорбном разгроме ничто не может быть поставлено в упрек офицерам и матросам английского военного флота, ибо они приложили все усилия и оказывали всяческую поддержку для создания надлежащей обороны этого места. Как только я приведу все в порядок, я намереваюсь занять острова Эдик и Ауа, если не получу обратного приказа…»
Начальник канцелярии завершил чтение вслух копии этого письма, которое на рассвете было разослано по всем правительственным департаментам, и обвел взглядом стол в длинной комнате, где собрались встревоженные служащие Министерства внутренних дел.
— Я счел нужным оповестить вас об этом как можно раньше, — сказал он. — Скоро узнает вся страна. Капитан Дарем с «Анжу» явился в Адмиралтейство с этими депешами на заре.
Клерк, сидевший рядом с Джонатаном, выглядел оглушенным. Он сказал с усилием:
— Нельзя ли как-нибудь помочь пленным?
— Нет, — ответил Поллок коротко. — Слишком поздно. Конвент незамедлительно отправил приказ, чтобы их всех казнили. Среди вождей республиканцев Тальен и Фрерон с особой непоколебимостью настаивали на том, что люди Пюизе подлежат казни как изменники, поскольку у них было английское оружие, и одеты они были в английские мундиры. В Оре и Ванне и на Кабероне расстреляли свыше семисот человек. Другие депеши капитана Дарема подтверждают это… Простите… у меня нет сил говорить об этом… — Поллок нащупал в кармане платок и высморкался. Вид у него был усталый, больной. — Утро такое тяжелое!