– Тебе, наверно, ужасно скучно в нашей глуши? Я же вижу. Но ты не хочешь в этом признаваться.
Лалла не спеша отпила кофе с молоком.
– Ах, дорогая, ты же знаешь, что у меня никогда не бывает от тебя секретов! – воскликнула она. – Но не обижайся: после бурного ритма городской жизни я никак не могу привыкнуть к деревенской тиши.
– Я не обижаюсь на тебя. Ведь, наверно, нет города прекраснее Парижа! Поэтому я понимаю, как тебе скучно, и, как хорошая хозяйка, обязана развлечь свою гостью. Надеюсь, краски и кисти у тебя с собой?
– Конечно! Какой же художник путешествует без красок?
– Тогда почему бы не устроить в детской маленькую студию? Она пустует уже несколько лет. – Лицо Дейзи омрачилось. – Я все надеялась, что Грею с Джейн понадобится детская…
Лалла чуть не заявила, что Дейзи и сама когда-нибудь выйдет замуж и пустующая комната наполнится звонким детским смехом, но промолчала, подумав, что даже давняя дружба не позволяет обсуждать подобные вещи.
Она только взяла руки подруги в свои и с улыбкой посмотрела на нее.
– Я думаю, что Грей еще женится и ты непременно будешь самой заботливой на свете тетушкой.
Лицо Дейзи просветлело, она собралась было что-то ответить, но промолчала.
– Так как насчет оборудования студии? – наконец спросила она.
Лалла улыбнулась:
– С удовольствием.
Неожиданно Дейзи повернулась, напряженно прислушиваясь к звукам, доносившимся из дома. Дождавшись, пока стихнут чьи-то шаги, она медленно отпила глоток кофе и наклонилась к уху Лаллы, сказав так тихо, что та еле расслышала:
– Что ты думаешь о Грее? Не зря я волнуюсь насчет его странного поведения?
Вопрос испугал Лаллу.
– Не знаю, что и сказать. Мне он кажется каким-то раздраженным, угрюмым. Но обижаться на него было бы бессердечно. Ведь совсем недавно он потерял жену.
Дейзи нервно забарабанила пальцами по столу. По всему было видно, что она переживает за брата.
– Однако я думаю, что-то другое терзает его душу.
Лалла с удивлением подняла брови.
– Нет, он, конечно, никак не может свыкнуться с мыслью, что Джейн больше нет… – поспешно поправила себя Дейзи. – Но я, кажется, догадываюсь, в чем причина его состояния.
– Вероятно, ему просто неприятно снова видеть меня в Диких Ветрах!
Дейзи покачала головой:
– Лалла, не говори так! Он еще в день твоего приезда дал мне понять, что ничего не имеет против. На свете есть лишь один человек, способный вывести Грея из его подавленного состояния: это ты!
От неожиданности Лалла чуть не подпрыгнула на месте. Однако подруга абсолютно серьезно продолжала:
– Возможно, тебе это покажется смешным, но, поверь, только ты сможешь разобраться, что с ним. Ах, Лалла, помоги моему брату. Я чувствую, что…
Вдруг послышался скрип отворяемой двери, и Дейзи обернулась к дверям.
– Миллисент! Это вы? Что-то случилось? – В ее голосе послышалось раздражение.
В ответ секретарь Грея мило улыбнулась и подчеркнуто вежливо произнесла:
– Грей приглашает вас в свой кабинет. Он просил поторопиться.
Дейзи встала и наклонилась к Лалле:
– Думаю, я недолго. Ты не хочешь потом немного покататься верхом?
Лалла поняла, что это скрытый намек на продолжение разговора, и сразу же согласилась.
– Превосходно, – кивнула Дейзи, следуя за Миллисент в дом.
Еще через час молодые женщины, одетые в амазонки и кокетливые шляпки с вуалью, направились к конюшне. Каково же было их удивление, когда они увидели там Тодда О’Коннора. Он держал под уздцы оседланную лошадь. Увидев Дейзи, он явно смутился и покраснел.
– Миллисент сказала, что вы собираетесь на прогулку, и я взял на себя смелость приготовить лошадей.
– Спасибо, Тодд, – сухо произнесла Дейзи, – но это лишнее. Сегодня я не хочу кататься на Тэффи. Будьте любезны попросить Уилсона оседлать Гнедую.
Молодой человек растерянно заморгал, и Лалле стало неловко за резкость подруги. Она широко улыбнулась и спросила:
– А чем тебе не нравится Тэффи? Посмотри, какая красавица!
Дейзи негодующе сверкнула глазами из-под полупрозрачной вуали.
– Потому что бедная Тэффи недавно повредила сухожилие на правой передней ноге. Ей еще вредно напрягаться.
– Ах, какая жалость! – воскликнула Лалла.
Вскоре Тодд вывел из стойла лошадь, приготовленную для нее, и Лалла радостно воскликнула:
– Малыш! Дружище! Как я рада! Ты еще помнишь меня? – Она ласково потрепала коня по каштановой гриве и была вознаграждена тщательным обнюхиванием кожаной перчатки на ее руке. – Дейзи, а мне казалось, что Грей собирался продавать Малыша. Должно быть, ему теперь около двадцати лет.
– Грей никогда не продаст Малыша. Ведь он взял его еще жеребенком. Это великолепный конь: все еще быстрый и горячий, как и несколько лет назад, – сказала та, и Лалла заметила, что спесь наконец сошла с подруги.
– Помнишь, как хорошо нам было с тобой, дорогой приятель? – Лалла с удовольствием гладила блестящую шерсть на его спине.
Тем временем из конюшни вышел Тодд с молодым конюхом Уилсоном, который вел под уздцы Гнедую – небольшую кобылу с более ярким, чем у Малыша, окрасом.
– Можно, я помогу вам, мисс Дейзи? – спросил сияющий Тодд, весь вид которого выражал нетерпение.
– Нет, не трудитесь, – отрезала она и, взяв Гнедую за повод, подошла к специальной площадке. – Я прекрасно обойдусь без помощников.
Когда несколько лет назад лучшие медицинские светила Америки, тщательно осмотрев Дейзи, вынесли суровый приговор, заявив, что вследствие полученной в детстве травмы ступни она никогда не сможет самостоятельно сесть верхом на лошадь, девушка не торопилась сдаваться. Потратив немало времени на тренировки, она изобрела собственный способ садиться в седло: в то время как большинство наездниц садились с левой стороны, она стала делать это с правой. Для Дейзи даже было заказано специальное «правое» седло. Когда она садилась таким способом, упираясь правой ногой в стремя, левая оказывалась свободной и закрывалась длинным подолом юбки.
Дейзи передала свою тросточку Тодду и быстро взобралась на лошадь. Взяв повод в руку, она надменно посмотрела на него сверху вниз:
– Можете оставить мою трость Уилсону, я заберу ее после прогулки.
Молоденький конюх помог Лалле взобраться на Малыша, и подруги отправились за пределы усадьбы. Через пару минут большой дом скрылся из виду. Лошади бежали легкой рысцой вдоль узкой полоски леса. Лалла с удовольствием вдыхала свежий аромат теплого летнего воздуха.
Неожиданно Дейзи повернулась, нахмурив брови:
– Прошу тебя, Лалла, больше не говори ни слова, ни единого слова!
– О чем? – недоумевала та.
– Ты еще собираешься учить меня, как обращаться с Тоддом О’Коннором?
– Но, Дейзи, будь же поласковее с этим милым джентльменом! Неужели тебе не жаль его? – вспыхнула Лалла.
– Жаль? Этого подобострастного льстивого подхалима!
– Ты не права, дорогая! Почему ты не хочешь признавать, что это просто воспитанность и забота о тебе, – воинственно заявила Лалла. – Боже мой, Дейзи, порой ты бываешь упрямой, как твой братец! Ну неужели ты не видишь, что Тодд О’Коннор просто без ума от тебя!
– Извини, но я не хочу больше говорить о нем, – прошипела Дейзи, еле шевеля губами.
Лалла прекрасно знала этот упрямый тон и взгляд исподлобья – фамильная черта Четвинов. Пробовать переубедить подругу было бы пустой тратой времени.
– Как хочешь, – промямлила она.
Некоторое время они ехали в полной тишине по безлюдной извилистой дороге. Миновав темный лес, оставшийся в стороне, они увидели перед собой большое зеленое поле.
Кажется, Дейзи немного успокоилась. Лалла заметила, что подруга улыбается.
– А я сейчас тебя обгоню, спорим? Давай наперегонки вон до того большого дуба на дальнем конце поля! Видишь его?
– Согласна!
Лалла легонько стегнула Малыша хлыстом, и тот без малейшего усилия взлетел на пригорок и помчался во весь опор, быстро обогнав Гнедую.