Макхью спешился с ней на руках. Едва он опустил ее на землю, как она отошла, чтобы соблюсти дистанцию между ними.
– Где мне и моим телохранителям отведут комнаты? Или нам занять два пустующих домика? А есть пустующие домики? – Боже, она нервничает. Что-то она разговорилась. – К слову сказать, я бы хотела отдохнуть. Мне просто нужно знать, где мне расположиться.
Отец Гилрой спас ее от этого потока слов:
– Принцесса Габриела, вы также устали и проголодались, как и я?
Она схватила его руку, как будто от этого зависела ее жизнь.
– Да, именно так, – сказала она с куда большим энтузиазмом, чем того требовала ситуация. – Я спрашивала вождя, где мне остановиться на ночь.
– Будешь спать внутри, – сказал Кольм.
Брейден подошел к высокой дубовой двери и распахнул ее. Она поблагодарила его и прошла внутрь, но остановилась на пороге. В башне было темно, она не видела, куда идти. Кольм взял ее за руку и повел за собой.
Деревянный пол скрипел под его ногами, а по коридору гуляло эхо от стука мужских сапог. Свет просачивался через открытую дверь. Когда глаза Габриелы привыкли к темноте, она разглядела просторную комнату с низким потолком. Справа была большая кладовая. Полки были битком забиты зерном, ячменем и бочками с вином. Запасов было столько, что клан Макхью сдержал бы осаду в полгода, если не больше. Вот только нужно еще добраться до крепости по отвесной тропе.
Слева проем в стене вел к лестнице. Ступени были на удивление широкими. На втором этаже находился главный зал. В камине гостеприимно горел огонь.
Служанка – полная пожилая женщина по имени Морна – поприветствовала их и пригласила сесть у огня. Кольм дал ей поручения и вышел. Стивен и Люсьен ушли с ним, чтобы присмотреть за лошадьми.
На третий этаж вела еще одна лестница. Там, как объяснила Морна, располагалась оружейная. Вождь Макхью распорядился, чтобы телохранители Габриелы спали там вместе с отцом Гилроем, пока не поступит дальнейших приказов. Габриеле отводилась комнатка рядом с оружейной.
Ей было все равно. Хоть стойло в конюшне. Тяготы дня навалились на нее. Она устала от путешествия, пропылилась насквозь. Комната рядом с оружейной сейчас казалась ей сущим раем. А когда Морна сказала, что приготовила им еду и покажет, где можно умыться, благодарности Габриелы не было предела.
За ужином отец Гилрой сел рядом с ней и говорил без умолку.
– Здесь нет часовни, – прошептал он. – Я не видел ее во дворе и спросил у служанки, она мне сказала, что ее попросту нет. Неужели все они язычники? Если так, то у меня работы невпроворот.
– Это будет сложно, но я уверена, вы справитесь, – сказала Габриела.
Он придвинулся ближе и прошептал:
– Не думаю, что вождь привез меня, чтобы я заботился о душах его подданных. Видимо, он хочет, чтобы я объяснил ему, как Лайам попал в аббатство. Он знает, что я не все рассказал ему о брате.
– Уверена, что он не станет держать вас силой.
Морна прервала их разговор:
– Что-то не так с едой? Ты, дочка, едва притронулась к ужину.
– Еда бесподобная, – сказала Габриела. – Просто я не так голодна, как мне казалось.
– Тебе бы поспать. Уж прости мне мою прямоту. Проводить тебя в твои покои?
Габриела кивнула. Она пожелала спокойной ночи отцу Гилрою, а также Кристиану и Фосту, и пошла за Морной наверх. Ее нагнал Люсьен. Он нес ее сумку со сменой белья и самым необходимым для путешествия.
– А брат вождя здесь? – Спросила она у Морны.
– Здесь. Не просыпался еще, как приехал. Наш лекарь присматривает за ним.
За первой дверью, которую они прошли, были покои вождя.
Комната, которую отвели Габриеле, раньше использовалась под склад. Там было влажно и пахло плесенью. Морна зажгла несколько свечей и поставила их на стол напротив кровати.
– Я пыталась проветрить комнату, но здесь стало холодно. Если хочешь, занавешу окно гобеленом.
– Я сама.
– Я приготовила тебе постель и положила несколько одеял на всякий случай. За дверью на сундуке есть вода для умывания. Я разожгу камин. Мой муж, Данал, принес сухих дров.
– Я сама разожгу камин позже.
– Но разве тебе положено заниматься хозяйством?
Габриела улыбнулась:
– Положено.
Морна нахмурилась:
– Не моего это ума дело, но я заметила пятна крови на платье и на плече. Ты порезалась?
– Видимо, да, – ответила Габриела, не желая рассказывать правду.
Морна вытерла руки о тряпку, заткнутую за пояс, и подошла к Габриеле:
– Раз у тебя нет служанки, придется мне делать ее работу. Я помогу тебе снять платье и осмотрю рану.
– Я сама могу позаботиться о себе.
– Каким образом? – спросила Морна, помогая ей стащить платье. – Разве ты сможешь обработать порезы на спине?
Габриела решила, что возражать бесполезно.
– Спасибо, Морна.
Увидев спину Габриелы, Морна закудахтала, словно курица:
– Ах ты бедняжка. Твоя спина – это один большой синяк. – Она принесла таз с водой и смочила в нем чистую тряпку. – Как это произошло? Ты поскользнулась и упала? – Решив, что так оно и было, Морна продолжила: – Ну конечно, упала. Сейчас я принесу целебную мазь. Закутайся в одеяло, чтобы не простыть.
Габриела вынуждена была признать, что ей приятно, когда за ней ухаживают. Это напомнило ей о доме.
Страх за отца и тоска по дому нахлынули на нее. Она помолилась Богу, чтобы он позаботился об отце, села на кровать и закрыла глаза. Она сидела так и ждала, когда вернется Морна. В наступившей тишине она могла спокойно поразмышлять над событиями дня.
Случившееся не укладывалось в голове. Бароны оклеветали ее. Дело не только в Финнис-Флэт. Разве эти жадные свиньи могут желать большего?
Вернулась Морна с мазью. Намазала Габриеле спину, вымыла ей лицо, смазала порез под глазом.
– Это тоже от падения?
Габриела кивнула.
– Болит? – Голос Морны был полон сочувствия.
– Нет, – ответила Габриела, хотя ощущала боль.
– Могу я сделать для тебя что-нибудь еще?
– Нет, Морна, благодарю вас. Вы славная женщина.
Морна покраснела до кончиков рыжих волос.
– Я делаю лишь то, что мне велели, деточка. Наш вождь хочет, чтобы тебе было хорошо здесь. Можно, я задам тебе один вопрос?
– Да, конечно.
– Как мне называть тебя? Воины, которые пришли с тобой, и священник называют тебя принцессой. Ты принцесса?
– Когда-то была. Теперь уже нет.
Так не бывает, подумала Морна. Видимо, решила она, миледи сильно ударилась головой, когда упала, и плохо соображает.
– У тебя не двоится в глазах, детка?
Вопрос показался Габриеле забавным.
– Нет, – заверила ее Габриела. – Не двоится.
Как только за пожилой женщиной закрылась дверь, Габриела подошла к окну, чтобы задернуть тяжелые гобеленовые шторы. Обычно холодная погода ей нравилась, но сегодня ей хотелось зарыться под одеяла и уснуть. На улице было темно хоть глаз выколи, ни единой звездочки в небе. Габриела видела лишь золотой свет в оконцах домов, усыпавших холм. Семьи готовились ко сну, устав от трудного, но плодотворного рабочего дня. Она попыталась представить себе идеальную семью: здоровые папа и мама и детский смех. И еще ощущение безопасности.
Мысли ее снова вернулись к отцу. Как он там? Не грозит ли ему беда? Слышал ли он о том, что сделали бароны?
Только когда холод стал невыносимым, она задернула гобелен и залезла в постель. Она слишком устала, чтобы разводить огонь в камине. Габриела прочла молитву, завернулась в плед Макхью и тут же уснула.
Она просыпалась среди ночи один раз. В комнате было тепло. В камине горел огонь. Что за чудеса? Она перевернулась на другой бок и снова уснула.
На следующее утро Габриела спустилась в большой зал, где ее уже ждал Стивен. Она поздоровалась с ним и спросила, не заходил ли он или кто-нибудь из телохранителей к ней в комнату ночью.