На обратном пути к родителям Амоса постепенно начало возвращаться спокойствие – или, по крайней мере, чувство примирения со сложившимися обстоятельствами. Тревожная пустота, образовавшаяся после расставания с сыном, начала мало-помалу заполняться смутными надеждами и оптимистическими ожиданиями; в сущности, они были довольны тем, как решительно сделали то, что принесет пользу сыну, и на их лицах даже появилась легкая улыбка нежности.
Первого октября следующего года Амос сидел за партой рядом с Давиде. Он наконец стал первоклассником.
Перед тем как покинуть родной дом по окончании летних каникул, Амос получил очередное повышение в звании от дядюшки Компарини и теперь с гордостью рассказывал об этом своим одноклассникам.
Его учительница, синьорина Джамприни, была дамой лет сорока. Она так и не вышла замуж, полностью посвятив себя работе и заботам о престарелой матери. Несмотря на то что она сама была незрячей, ее горячо рекомендовали семье Барди как человека в высшей мере способного и ревностно относящегося к преподаванию; она легко держала весь класс в кулаке, и было маловероятно, что кто-то натворит что-либо у нее под носом. С восьми утра, когда дети входили в аудиторию, и до самого последнего звонка она ходила между партами, проверяя, достаточно ли внимательно слушают ее объяснения, и следила, чтобы никто не уснул, положив голову на парту.
В этом году Амос с товарищами начали изучать шрифт Брайля. Им вручили деревянный ящичек прямоугольной формы, в ячейки которого вставлялись маленькие параллелепипеды, тоже из дерева, которые изображали, в зависимости от своего расположения, различные буквы. Впоследствии детям предстояло научиться узнавать те же самые буквы, изображенные в виде маленьких точечек при помощи перфорации на бумаге.
Учительница была неутомима и заражала своих учеников энергией и неповторимым энтузиазмом. Частенько она организовывала самые настоящие соревнования, которые вовлекали всех и каждого и повышали общую успеваемость в классе. В то же время она никогда не забывала об отстающих, уделяя им повышенное внимание и порой даже давая небольшую фору в соревнованиях – ведь иначе им бы никогда не выиграть.
Синьорина Джамприни была очень религиозна. Ее вера была нерушима, уникальна и кому-то могла, конечно, казаться немного ханжеской. Каждое утро перед началом занятий она предлагала детям вместе прочитать молитву, и перед обедом тоже. Уже в первом классе она рассказывала им о Святом Писании, разъясняла его суть, и делала это с такой страстью, что дети слушали ее с открытым ртом, периодически задавая заинтересованные вопросы.
Амос и много лет спустя полагал, что знание Ветхого Завета является фундаментальным для формирования личности молодого человека, и дело не только в его религиозном значении, а прежде всего в том, что он помогает лучше понимать жизнь, ближних, постигать историю народов и их обычаи. Человек, хорошо знающий Библию, ничему не удивляется, и в нем поселяются невиданная сила и уверенность.
Той зимой было очень холодно, часто шел снег. Амос выходил во двор вместе с одноклассниками, и они весело играли в снежки. Может быть, именно поэтому он часто простужался, и тогда его клали в маленький школьный лазарет, где за ним, как и за всеми прочими больными, круглосуточно заботливо ухаживала синьора Эва. Амос обожал болеть, ведь он попадал в теплое гнездышко, где мог вдволь поиграть и поболтать с соседями, вдали от строгих правил колледжа и школьных обязанностей. Рано утром медсестра вставала и включала большой радиоприемник, который передавал нежную, расслабляющую музыку. Дети тут же просыпались, но, разумеется, оставались в постелях в ожидании лекарств. И еда там была лучше, чем в столовой. Поэтому маленьким больным совсем не хотелось выздоравливать и возвращаться к учебе.
Весной жилось веселее: мягкий климат позволял подолгу находиться на свежем воздухе, и в маленьком дворике организовывали настоящие матчи в так называемую деревяшку, игру, захватившую всех без исключения мальчишек, которые чувствовали себя героями-футболистами, о которых знали по воскресным трансляциям по транзисторным радиоприемникам. С «деревяшкой» обращались в точности как с футбольным мячом – даже если речь шла просто о пустом пакете из-под молока или куске доски. Периодически у старшеклассников появлялась особая «деревяшка», умело изготовленная собственными руками на манер футбольного мяча: это был настоящий шик – баночка из-под гуталина, куда вставлялся кусок круглой деревяшки. Этому нехитрому развлечению дети посвящали все перемены.