– Не время спорить! Мы должны быть вместе, потому что вся деревня объединились против нас.
Пицци фыркнул:
– Если бы комиссар был немного поэнергичней, мы бы живо навели здесь порядок, верно, Барбьери?
– Еще как!
Марио решил не тратить слов попусту.
– Кстати, где комиссар?
– Он пошел погулять, – ответил Барбьери.
– Гулять! А как же наши дела?
Полицейский смутился. Он почесал голову, прежде чем согласиться:
– Признаюсь, я его тоже не понимаю.
– Не будем его ждать. Я попросил Виргилия, Бергасси и Венацца прийти ко мне сюда. Мы сами обыщем все дома, чердаки и подвалы, и я могу поспорить, что очень скоро мы отыщем и колеса и дона Лючано. Начнем со школы, а оттуда двинем по направлению к дому вдовы Криппа. Привет, Бруна, что тебе надо? Я занят. А где твой муженек?
– Он и послал меня к тебе, Марио.
– Зачем?
– Сказать, что болен и что не надо на него рассчитывать, по крайней мере сегодня утром.
– В самом деле? И чем же он болен?
– У него лихорадка.
– Какая именно лихорадка?
– Ну… просто лихорадка.
– Скажи ему, что он дорого заплатит за то, что смеется надо мной в такой момент!
– Но он не смеется над тобой!
– Он не болен! Он меня предал! Он перешел на сторону противника, и, по правде говоря, меня это не слишком удивляет. Я никогда не доверял твоему Витторио, потому что нет на свете большего лицемера, чем он!
Бруна думала почти то же самое о своем муже, но она не смогла стерпеть оскорбления от постороннего человека:
– Во всяком случае, он никогда не станет таким лицемером, как ты!
– Вы оба приползете на коленях просить у меня прощения!
– Я на коленях перед тобой? Да ты бредишь, Марио!
– Именно на коленях! Я тебе еще кое-что скажу. Не удивлюсь, если труп дона Лючано окажется именно у вас.
Она на мгновение остановилась, не зная, что сказать, до того абсурдным ей казалось это обвинение.
– Какого черта? Что я буду делать с этим проклятым покойником? Но если уж ты заговорил в таком тоне, Марио, я скажу, что я почти уверена в том, что это ты его убил!
– Я убил моего лучшего друга? Единственного фашиста во всей округе?
– Ты говоришь о фашизме, но почему-то молчишь о деньгах, которые ты ему задолжал, а?
Нанеся этот удар, она развернулась и пошла прочь. Полицейские заинтересованно разглядывали Веничьо. Он заметил это:
– Вы же не станете верить этой ненормальной?
Они не ответили, но их молчание красноречиво показало, что слова Бруны не остались без внимания. Пицци радостно предположил:
– Может, мы с самого начала ошибались, думая, что дона Лючано прикончили из-за политики?
Барбьери в глубоком раздумье почесал подбородок:
– Надо рассмотреть эту гипотезу. Мы зря не подумали об этом раньше, да, Пицци?
– Конечно.
Марио показалось, что он попал в западню. Он закричал:
– Ах вот вы как? Ну, хорошо. Я сам его найду, вашего мертвеца!
Величественным жестом он пригласил их следовать за собой. Можно было подумать – сам великий принц Конде на смотре испанской артиллерии. Однако появление Альбы Венацца охладило порыв Веничьо.
– Альба? Где Бенито, мы его ждем уже целых полчаса!
– Он не может прийти.
– Он тоже? Спорим, он тоже заболел?
– Нет, он не болен.
– Тогда что с ним?
– Он занят.
– За…
Не находя подходящих слов, Веничьо не мог больше сдерживаться, и его гнев вылился в безграничное отчаяние.
– Все! Все струсили! Даже Виргилий не пришел…
Виргилий искал дона Лючано. В плену навязчивой идеи он не вспомнил о собрании в мэрии, хотя и придавал ему большое значение. Его ругали, оскорбляли, угрожали ему. Но ничто не могло сбить его с пути. Он прокрадывался в сараи и конюшни, заглядывал под навесы, копался в кучах мусора. Если разгневанный хозяин заставал его за этим занятием, ему приходилось спасаться бегством.
Осматривая печь булочника, Виргилий не услыхал шагов хозяина, пока тот не схватил его:
– Чего ты здесь ищешь, отвечай!
– Отпусти меня!
– Сначала ответь, или я сверну тебе шею!
– Я ищу дона Лючано.
– В моей печи?
– А почему бы и нет?
– Ты в своем уме? Воображаешь, что я решил поджарить дона Лючано? Пускай дьявол этим занимается, это его обязанность.
– Это ты его отправил в ад?
– Насколько я понимаю, ты обвиняешь меня в убийстве?
– Именно так!
– Я никого не убил в своей жизни, Виргилий, по крайней мере до этой минуты. Но, кажется, ты будешь первым!
Де Беллис сжал пальцы на шее сапожника и, наверное, задушил бы его, если бы проходящий мимо дон Фаусто не пришел бедняге на помощь. Он заставил де Беллиса отпустить сапожника и удалиться домой. Затем падре вернул Виргилия к жизни. Тот рассказал обо всем, что произошло.