Сапожник встретил Марио Веничьо, Пицци, Барбьери и карабинера у входа в мэрию.
– Наконец-то, Сандрино! Где ты шлялся?
– Я искал дона Лючано.
– Мы тоже его искали, но безуспешно.
– Зато я его нашел!
– Не может быть!
– Может. Вы бы никогда не догадались, где он находился! – Сандрино помедлил для большего эффекта: – В конторе карабинера!
Джузеппе Гарджулло добродушно засмеялся: ему нравилась эта комедия. Остальные выглядели недоверчиво, но все же пошли в контору карабинера, где, естественно, не было и следа Криппа. Марио в отчаянии поднял руки:
– Опять все сначала!
Виргилий не знал, что делать – ругаться или плакать. Его упорно лишали долгожданного триумфа. Пицци угрожающе придвинулся к нему:
– А ты, случайно, не издеваешься над нами?
Это была последняя капля. Возмущение мешало Виргилию выражаться яснее:
– Я… я… уверяю вас, он сидел на этом стуле!
– А затем он преспокойно вышел, закрыл дверь и унес ключ с собой?
– Но есть еще окно.
– В Фодже мертвецы не лазят в окна. Они ведут себя прилично. И так же будет у вас, когда мы всех отправим на кладбище!
Карабинер задумчиво произнес:
– Большая работа вам предстоит… и трудная.
Барбьери подскочил к Джузеппе.
– А тебе я заткну пасть! Не знаю точно, какую роль ты играешь во всей этой истории, но я это узнаю. Кстати, каким образом труп оказался на твоем стуле?
– Не имею ни малейшего представления.
– Еще один хитрец нашелся.
– По сравнению с тобой, конечно.
Марио схватился за голову:
– Довольно! Я повторяю, сейчас не время ссориться. Наши противники могут этим воспользоваться.
Фашист взял себя в руки:
– Ладно. Но мы еще поговорим, красавчик!
– Когда захочешь.
– Комиссар отправит тебя в наручниках прогуляться в Фоджу!
Виргилий счел нужным предупредить:
– Вряд ли.
Думая, что он пришел на помощь Джузеппе, Барбьери обернулся к нему:
– Что ты мелешь?
– Можете больше не рассчитывать на комиссара. Он вас предал…
…и Вергилий покорно принял от Пицци пощечину, ограничившись замечанием:
– Это ничего не изменит.
– Повтори, что ты посмел сказать?
– Комиссара больше не интересует убийство дона Лючано.
Карабинер поймал на лету руку Пицци.
– Зачем его бить? Лучше послушаем, что он говорит.
Сапожник рассказал о своей встрече с Бутафочи и передал его странные слова. Пицци закричал:
– Ты лжешь!
На этот раз Барбьери удержал своего коллегу.
– Не думаю, что он лжет. Он не способен выдумать такую историю. И, честно говоря, Вито, меня это не слишком удивляет. Я и сам заметил перемену в поведении комиссара.
– Боже мой! Если это правда, я прикончу его!
Виргилий хотел реабилитировать себя:
– Теперь вы видите, что не стоило меня бить?
Разъяренный Пицци ответил:
– Советую – не высовывайся. Барбьери, ты согласен, что толстяк теперь вне закона и мы должны взять власть в свои руки?
– Согласен.
– Отлично. Слушайте все, я вам покажу, как ловят беглых покойников. Звоните в колокол и соберите весь народ на площади. Мэр в последний раз напомнит им о долге. Дадим им полчаса. Если по истечении этого времени покойник не объявится, Аттилио Капелляро будет повешен. Еще через полчаса мы повесим его дружка трактирщика и так далее, пока они не раскачаются. Правильно, Барбьери?
– Вполне.
– Итак, синьор Веничьо, выполняйте приказ, да поживее, не то вы первый откроете нашу праздничную гирлянду повешенных!
Увлекая за собой Виргилия, Марио помчался к церкви со скоростью атлета, претендующего на победу в Олимпийских играх.
На фоне грохота пушек звон колокола звучал более зловеще, чем обычно. При первом ударе крестьяне переглянулись. Двери открывались бесшумно, и в непривычном молчании люди направились к площади. Там их ждал Марио. Он стоял на машине без колес, Виргилий находился по правую его руку, полицейские – по левую.
– Сограждане! Это тяжкая обязанность для меня сказать вам то, что я хочу сказать… Но это мой долг как мэра и представителя режима непобедимого Дуче!
Раздался голос Бонакки:
– Ты вновь стал мэром, Марио? Это новость!
– Ты бы лучше помолчал, Бонакки, если не хочешь для себя неприятностей! Такие, как вы, подрывают моральные устои в нашей деревне!
Трактирщик открыл рот, чтобы возразить, но жена дернула его за рукав:
– Успокойся, Анджело! Ты что, не видишь, он же тебя провоцирует!